На плите грелся кофейник, поэтому, прихватив тарелки и вилки, мы молча уселись друг против друга, преисполненные чувства признательности.
— Тот парень в салуне, — продолжил развивать тему Фуэнтес, — говорил мне, что всадник вроде как просто проезжал мимо… верхом на черноногом коне.
— Он бы лучше не открывал рот.
— Он доложил это только мне! — Глаза Фуэнтеса хитро сузились. — Они тебя поджидали, Ларедо и Сонора? — спросил он уже серьезно.
— Близнец Бейкер заплатил им, чтобы они убили всадника на лошади с клеймом «Стремени». Имя не упоминалось.
— Этот, из салуна, говорил, что ты знал одного из них?
— Пару раз играл с ним в покер. Но он никогда не был мне другом. Он и Сонора взяли вперед деньги за работу. И часть потратили.
Фуэнтес отвалился от стола.
— В тот раз… в покер, кто выиграл?
— Он.
— Вот видишь? Никто все время не выигрывает — ни с девушками, ни с оружием, ни в покер. — Мы вышли наружу, под звездное небо, и Фуэнтес закурил сигару. — Никто… даже ты.
Я посмотрел на него.
— На сей раз парень, который уезжает, — ты. Девушка выйдет за другого, но будет вспоминать о тебе как о доблестном герое, прибывшем из бескрайней дали, а потом так же доблестно укатившем в бескрайнюю даль.
— Ты пытаешься мне что-то сказать?
— Энн Тимберли выходит замуж за Роджера Бэлча. Ты что, еще не понял?
— Два больших ранчо по соседству друг с другом. Это впечатляет.
— А Майло Тэлон всего лишь странствующий ковбой. Ты не рассказывал о своем ранчо, амиго?
— Никому не говорил и не собираюсь.
— Да, такие вот дела. А теперь, по-моему, нам следует поспать.
— Харли и Ропер со стадом? — спросил я.
— Ну да.
— А как Джо? Все еще в доме?
— Пока там. — Фуэнтес щелкнул пальцами. — Ах! Совсем забыл. Тут тебе пришло письмо. Оно у меня в кармане куртки, а она осталась висеть на седле. Утром отдам.
— Будь добр, Тони. Отдай сейчас.
— Сейчас! Ну конечно! — Он пошел к загону, а я, подобрав свое изуродованное одеяло, направился к бараку. С минуту я стоял, впитывая в себя ароматы ночи и отыскивая знакомые звезды. Потом очень осторожно толкнул носком левого сапога дверь и швырнул одеяло внутрь.
Вспышка пламени прорезала ночь, и громовой раскат ружейного выстрела резанул по ушам. В тот же момент моя рука выхватила револьвер, и я послал три пули туда, где находилось извергшее пламя жерло.
Подавшись назад, я ждал с оружием наготове.
Долгое замедленное мгновение тишины, потом — глухой звук упавшего винчестера, треск рвущейся одежды и грохот падения чего-то тяжелого.
И снова все стихло в ночи.
— Амиго? — раздался позади меня голос Фуэнтеса.
— Все в порядке, амиго, — отозвался я.
Он вышел вперед, и мы вместе стояли в темноте, поглядывая то на дом, то на барак. Уходя, мы задули на кухне лампу, а теперь никто не зажег ее и даже не полюбопытствовал, что случилось.
— Проеду несколько миль и разобью лагерь. Пойду оседлаю каурого, — сказал я.
— Ты знал, что он там? — спросил Фуэнтес.
— У дверей кухни стояла винтовка с раздвоенным прикладом. Это была его роковая ошибка. Оставить его там. Я догадался, что он поджидает меня в хижине.
— И поэтому послал меня за письмом?
— У меня с ним свои счеты.
— Muchas gracios, amigo .
В загоне я оседлал каурого.
— Мы едем вместе, amigo… bueno?
— Почему бы и нет? — ответил я.
Он улыбнулся, сверкнув белыми зубами.
Дверь дома со скрипом отворилась, и старческий голос позвал в ночи:
— Джон?.. Джон… Близнец?
Ответа не последовало. Его и не могло быть.
Мы с Фуэнтесом выехали со двора ранчо.
Когда наступило утро, а до станции почтовых дилижансов оставалось уже не так далеко, Фуэнтес вспомнил:
— А письмо, амиго?
Оно было написано женским почерком.
Я надорвал край.
"Мне понравилось танцевать с вами. Скоро устраивается еще один вечер. Вы пригласите меня?
Хина Бенн".
Возможно, не в тот день, в другой, когда-нибудь не в столь отдаленном будущем.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73