— Ты складно поешь, Чантри, но я не дам за это ни гроша.Строун тоже встал:— Ты предлагаешь, Чантри, чтобы я отступился?— Нет. Мы с тобой оба добровольцы, наемники, которым платят. Все, что я хочу, — это чтобы ты все ясно себе представлял. Если я поднимаю оружие против такого человека, как ты, я хочу быть уверенным в том, что мне за это заплатят, так или иначе. И я получу свою плату, я это знаю. Но вот что достанется тебе? Если мы сшибемся лбами, Джейк, один из нас умрет. А скорей всего, мы оба. Я видел тебя в деле и знаю, что ты неплох. Просто чертовски неплох. Я думаю, что и меня ты тоже знаешь.— Точно!— Ну тогда пусть Моуэтт сам занимается своими делами.— Ему что-то известно. Он ведь и палец о палец не ударит, если дело не стоит и выеденного яйца.— Разве? А сколько он болтал о сундуке «Уэллс-Фарго», доверху набитом золотом, который оказался совершенно пустым?— Может быть, ты и прав, Чантри. Но Фрику на это не купишь. Он хочет убивать. И он хорошо умеет это делать, чертовски хорошо.— Надеюсь, когда я испытаю его мастерство, ты не подстрелишь меня из-за угла, Джейк.— Черт побери, у меня и своих дел достаточно! Но я хотел бы посмотреть на вас обоих!Строун взял свою шляпу и вышел вслед за Джейком и Фрикой, которые уже были во дворе.— Еще увидимся, Оуэн. — Он помолчал. — Я поговорю со стариком.Оуэн Чантри встал в дверях и следил за тем, как они уезжают.Керноган медленно подошел к дому:— В чем дело?— Это Строун и Фрика, убийцы, нанятые Моуэттом. Опасные парни.— Долго ты с ними толковал. Мне показалось, что вы старые друзья.— Нет. Мы с Джейком Строуном знаем друг друга только по виду. Мы с ним одного поля ягоды. Фрику я раньше не видел, но, говорят, он просто горлопан.— А Строун нет?— Он ловок с револьвером как никто, и немало свинца понадобится, чтобы отправить его на тот свет. Я знаю, что его ранили шесть раз, и тем не менее он дышит вовсю. А те, кто в него стрелял, уже на небесах. Я просто пытался убедить его, что здесь золотом и не пахнет, а значит, и заплатить ему не из чего. Он-то почти поверил, но не Фрика. Фрике все равно.Керноган минуту помолчал, а затем произнес:— Чантри, я собираюсь уехать. Мы с мальчиком родились не для разборок, и я не хочу, чтобы ему было больно.Чантри пожал плечами:— Твое дело, Керноган. Но у тебя здесь прекрасные угодья. Ты можешь неплохо жить, разводить скот. Здесь есть луга, на которых можно косить сено, и есть вода. Чтобы найти такое же местечко, придется немало порыскать по свету.— Может быть. Но я не хочу, чтобы моего мальчика застрелили ни за что ни про что. Я не люблю убивать людей, и я не хочу, чтобы он закончил так же, как Строун и все остальные.— Такие, как я? — спросил Чантри.— Такие, как ты. Я о тебе не так уж много знаю, Чантри, но если все то, что ты рассказывал, правда, значит тебе изрядно пришлось пострелять.— Ты прав, Керноган. Но тебя они не тронут, об этом я позабочусь. Только отговори Доби от путешествий в горы. Он вроде как влюбился в ту девушку.— Но он ведь ее ни разу не видел!— Он ведь совсем один, Керноган. Разве ты не помнишь самого себя в этом возрасте? В шестнадцать лет у каждого есть девушка его мечты. А в этих местах она — одна-единственная.— Пусть себе мечтает. Вреда от этого не будет.— Если только он не свяжется с шайкой Моуэтта только для того, чтобы быть поближе к ней.Керноган выругался:— А я-то удивился, с чего бы это ему понадобилась скаковая лошадь, когда он утром отправился за шестами! — Он вдруг испугался. — Но он ведь вернется! Я знаю, он вернется!Внезапно в голову Чантри пришла одна мысль:— Керноган, когда вы пришли сюда, книги уже были сложены в ящики?— Нет, они стояли вон на той полке.— А там больше ничего не было?— Нет, я бы запомнил. — Керноган сел за стол. — Тот бедняга умер не сразу. Это было ясно.— Как? Он ведь был уже давно мертв, когда вы приехали. Ты сам говорил.— Да, мертв. Но на ступеньках были знаки. Вот почему я подумал, что здесь должны быть сокровища. Он пытался написать какие-то цифры.— Покажешь мне?— Конечно! Сейчас-то они почти стерлись. У него был только огрызок карандаша.Они вышли на крыльцо.На лестнице между первой и второй ступенями едва видными буквами было нацарапано одно-единственное слово: «Десять».— Он лежал здесь, весь скрюченный. Конечно, волки да койоты могли повернуть его тело, но я думаю, что он начал было писать и умер, не успев закончить.Оуэн Чантри выпрямился, разочарованный. Он так надеялся, что найдет ключ к разгадке!Клайв был умным человеком. Он знал, что если Оуэн жив, он придет. И он не был бы Клайвом, если хотя бы не попытался оставить какое-нибудь послание, какой-нибудь след, ведущий к разгадке.Но ничего подобного не было. Совсем ничего! Глава 8 Когда я опять вернулся туда, где оставил шесты, то стреножил всех лошадей, кроме верховой. И тут на меня напали сомнения. Даже под ложечкой засосало. Отец никогда бы не бросил этих лошадей, собираясь уходить неизвестно куда на неопределенный срок.В горах полно хищников, а у наших лошадей даже не будет возможности постоять за себя. Это были здоровые кони, и, как правило, если приходилось драться, они не давали себя в обиду.Но я мог думать только о девушке. Оуэн Чантри, может быть, и не врал, но я должен был все увидеть сам. Я его все-таки недолюбливал. Он был чертовски самоуверен, и я не мог понять, вправду ли он был таким сильным и благородным.Я еще раз внимательно оглядел окрестности и вскочил в седло.Отец был на ранчо, и Чантри тоже. Я был предоставлен себе. Только разведаю, что и как, а потом вернусь. Соберу шесты и постараюсь привезти их домой еще до темноты.Я добрался до той расщелины в стене скал и обнаружил путь наверх.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48