Она присела на корточки под нижним к
арнизом решетчатого окна, и ее волосы раскинулись золотистыми волнами. И
здалека овевало ее обаяние золотого венца, Евангелия, креста, державы, хл
амиды, голубой туники, голубых шелковых портов, меча и туфель с золотыми о
рлами. Символы Верховной Власти, они предназначались скорее ребенку, чем
взрослому. Меч был не длиннее лезвия кинжала, легкая хламида походила на
женскую одежду. Туника и порты были укорочены, пурпурные туфли пришлись
бы как раз впору брату ее Управде, а серебряный крест и серебряная вызоло
ченная держава не обременили бы его тонких рук. Лишь золотой венец выдел
ялся своей величиной, да Евангелие было тяжелым, и потому примеряла она в
енец и носила Евангелие в руках.
Она и брат родились на берегу голубой, хрустальной реки, в родовом помест
ье, уцелевшем от земельных владений, которые подарил два века перед тем Б
азилевс Юстиниан своей любовнице-славянке, спасавшей сына от ревнивой я
рости лицедейки Феодоры, которая сделалась императрицею Востока. Сын эт
от носил подобно Юстиниану имя Управды и был славянского племени. Многоч
исленное потомство его из рода в род рождалось и подрастало в семейном п
оместье, которое таяло год от году, теснимое хищническими набегами кочев
ников, истощаемое пожарами жатв и строений. От отцов к сыновьям, от сынове
й к внукам передавалось сказание о предке, статуя которого из золоченой
бронзы искрометно высилась на Форуме Августа, как бы приглашая потомков
к владычеству над Византией и через нее над всем миром. Из всего рода сейч
ас уцелели лишь Виглиница и Управда. Однажды ночью орды людей, желтокожи
х, с приплюснутым носом, узкоглазых, с волосами, заплетенными в косы Ц при
шлецы, неведомо откуда, Ц напали на поместье и, усеяв его трупами, превра
тив все в развалины, увели скот и лошадей. Погибли отец их и мать, двое стар
ших братьев и дед, в облике своем сохранивший черты древнего Базилевса С
амодержца, изображенного на медалях, хранимых вместе с другими драгоцен
ностями деревянного ларя, с которым издревле не расставались.
Уцелевшие от набега Виглиница и Управда выросли в кругу единоплеменных
родов, беспрерывно теснимых кочевниками, бродившими от Дуная до Босфора
, раскидывая шатры среди ковыля степей.
Они не забыли своего происхождения, и о нем напоминали им их славянские с
ородичи.
Случилось, что царствующий Самодержец Константин V решил влить свежие си
лы в население Византии, ослабленное мором, и повелел переселить сюда на
роды, бродившие на границах его Империи, чрезмерно великой, охватывавшей
части Европы, Африки и Азии.
Отряды его войск ударами кнутов и натиском коней гнали к Византии целые
славянские племена, рассеянные на Севере, и в числе других появились в ст
олице Восточной Империи Управда и Виглиница.
Виглиница захватила с собой резной, кованый, деревянный ларь, в котором х
ранились символы власти, остаток родового богатства и много золотых мон
ет с инициалами Юстиниана. В Аргопатрии Ц части города, замечательной д
вумя медными женскими статуями двадцати пядей высоты, Ц она обменяла и
х у менялы на золотые монеты, более современные. Сородичи славяне мало-по
малу разбрелись и забыли ее с братом, но поведали, однако, беднякам предме
стий о двух потомках Юстиниана. Первым познал откровение некий фракийск
ий носильщик, затем торговец ослами и, наконец, вожатый ученых медведей и
собак Ц любимое развлечение византийцев в дни бегов. Они узнали набатея
нина, после невероятных странствований прибывшего из Аравии. Гараиви бы
л склонен к приключениям, способен к самопожертвованию, владел даром про
поведи. Они вверили ему тайну, а дальше его, и остальных, познавших открове
ние, повлекло честолюбие. Оно рисовало перед ними те блага, которые даруе
т им Управда, сделавшись Базилевсом, а они надеялись, что сделать его Само
держцем удастся.
Гараиви, выслушав их, сошел со своей ладьи, заостренной с обоих концов, и, н
е говоря ни слова, не поблагодарив их, направился в монастырь во Влахерне,
венчавший последний холм города. Он часто посещал его, привлекаемый учен
ием, проповедуемым Игуменом и обсуждавшимся среди византийского народ
а. Строго говоря, он не совсем понимал его сущность, но чрезвычайная прост
ота формы нравилась ему. По учению Гибреаса, религия Иисуса была религие
й Добра, борющегося со Злом. Бедные, униженные и слабые Ц таковы истинные
члены Церкви Иисусовой. И наоборот, опорой Гадеса или Преисподней являют
ся богатые, гордые, сильные. Добро и Жизнь единосущи и запечатлелись они в
иконах, поклонение которым радует сердце, творит непорочное веселье душ
и, несет наслаждение сокровенной природе человека и способствует, следо
вательно, вечному ее спасению. Под видом искусств человеческих, созидает
ся рукой человека продолжение жизни. Два племени на земле способны сейча
с к созданию Икон и к творению Искусств: эллинское, прославленное своим з
одчеством, ваянием и живописью и совсем юное, еще вполне варварское плем
я славянское, которое таит в себе молодую, свежую, могучую способность к ф
илософскому постижению, чувствам, мысли. В обоих племенах этих предначер
тана судьба Империи. Через них свершится в ней окончательное торжество Д
обра и изгнание Зла, которое поддерживают в лице Константина V стремящие
ся к разрушению икон и к преследованию поклоняющихся им.
Если вдуматься в смысл речей Гибреаса, то ересь скрывала в них манихеизм,
осужденный богатой церковью и главным образом государственным вероуче
нием Святой Премудрости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20