Надо представить себе, как он, еле сдерживая радостную улыб-
ку, набрал ее номер, как услышал ее голос:
- Слушаю вас... Алло!.. Вас не слышно...
- Здравствуй, Люся, - наконец хрипло сказал Виктор и откашлял-
ся. - Здравствуй, это я - Виктор.
- Здравствуйте, Виктор, - приветливо, но вежливо сказала Люся.
Виктор замер от неожиданности, ему не то, что не поверилось, он
представить себе не мог, что их разговор - всего лишь светская беседа
двух воспитанных, случайно встретившихся в чьем-то доме людей. Но
тут же острая догадка осенила его:
- Ты... Ты не можешь говорить? - торопливо и приглушая голос,
спросил он. - Ты не одна?
- Почему же? - также ровно ответила Люся. - Михаил на работе.
Дениска в садике.
Виктора больно резануло имя человека, имеющего право касаться
ее, быть с нею близким, владеть ею - Михаил, но еще сильнее оша-
рашило ее равнодушие.
- А почему ты так официальна? - переспросил он с иронией, но
сам уже чувствуя неотвратимо надвигающуюся беду. И ляпнул не-
сусветную глупость:
- Мы же вроде пили на брудершафт...
- Правда?.. - деланно-удивленно протянула Люся.
Виктора понесло дальше. Тем же шутливым тоном он продол-
жил:
- И не только пили...
- Что же еще? - со спокойным интересом спросила Люся.
Виктор растерялся и разозлился, руки у него тряслись, он бес-
смысленно уставился в телефонный диск и на два рычажка, на кото-
рые достаточно положить телефонную трубку и весь этот бред пре-
рвется, будто его и не было... Разве скажешь человеку: "А помнишь,
ты мне говорила, что любишь?.."
- Ну... У нас же есть тайна... Наша тайна... - уже с отчаянием в
голосе замялся Виктор. - Мы же договорились, что мой дом - это твой
дом, твой угол, где и радость твоя вдвойне, и горе твое пополам...
- А, так вы об этом? - рассмеялась Люся. - Господи, какая ерунда!
И вы поверили всерьез во всю эту чепуху? Да, было красиво, хоро-
ший, приятный вечер: слайды, песни Антона, ваши маски, музыка...
Повеселились от души - и хватит.
Казалось, что Люся была даже удивлена горячностью Виктора,
его настойчивостью. Он же, совершенно потеряв себя, стал выгова-
ривать ей, как обиженный мальчик:
- Какая же это чепуха?.. Ты же сама говорила, что веришь в лю-
бовь с первого взгляда, что сама предпочитаешь жить по принципу:
раз - и все! Что же мне делать, если я тебя увидел - и все?
- Да перестаньте вы, не выдумывайте, пожалуйста. Не знаю я,
что вам делать... Вы же отвечаете за свои слова, взрослый человек
как ни как.
- Я-то отвечаю за свои слова, а вот вы... - обида захлестнула
горло Виктору, он задохнулся. - Я хочу тебя видеть, я должен тебе
объясниться...
- Да смешно все это, оставьте, - ледяным голосом сказала Люся. -
Глупо...
- Как же так? - уже с глухой безнадежностью спросил Виктор. -
Вот тебе и раз...
- ... и все! - звонко сказала Люся и повесила трубку.
4
Теперь окружающий мир для Виктора поменял свой празднич-
ный наряд на... нет, не на обыденность, а на безысходный траур.
Происходило это постепенно, не сразу. Поначалу Виктор сгоряча
решил: нет - и не надо, не больно хотелось...
Но потом оказалось, что хотелось и БОЛЬНО хотелось.
Он, сделав вид, что забыл, что не помнит, что равнодушен к Лю-
се, неожиданно для себя, в самый неподходящий момент - на работе,
в разговоре по телефону, в беседе с кем-то, как в бездонную пропасть,
падал в горячий, бурный, мысленный спор с Люсей.
Особенно по ночам.
Споры эти начинались по-разному: он ее убеждал, то ласково-
разумно, то иронично-шутливо, то колко-обиженно в том, что она,
ничем не связывая себя, может быть просто его хозяйкой, владеть
им, как вещью, что он готов беспрекословно исполнять все ее капри-
зы и, наконец, это просто глупо не воспользоваться такой возможно-
стью. Позвонила, раз - и все... Все, что в его силах. Он будет кроток,
терпелив, услужлив. Если ей не хочется звонить, он сам будет еже-
дневно, неназойливо сигналить: я здесь, я готов, я жду...
Эти мысленные споры ничем не кончались. Люся в них загадочно
молчала, иногда улыбалась, иногда внимательно поглядывала на Вик-
тора - так ему представлялась ее реакция на те или иные его доводы.
Более того, со временем Люся как бы теряла интерес к спорам, да и
Виктор выдохся.
Виктор не сказал ни Марине, ни Антону о своем фиаско. Во-
первых, он стеснялся признаться им, что любит по-настоящему, а во-
вторых, потому что между ним, Мариной и Антоном были свои от-
ношения, которые можно условно назвать современными. Триумвират
их складывался долгое время и, сложившись, стал существовать по
неписанным, но строго соблюдаемым законам взаимной выручки без
затрагивания душевных глубин. Каждый из них - и Антон, И Ма-
рина, и Виктор - свято исполняли первую и единственную заповедь
триумвирата: если кто-то из них о чем-то просит, значит, ему этого
хочется, он в этом нуждается и просьбу эту надо выполнить, не жа-
лея усилий. И дело было не только в том, чтобы помочь достать где-
то импортные джинсы или экспортную водку - не это было главное.
В конце концов, в этом у них даже не было особой нужды - зато каж-
дый из них имел свой круг связей и знакомств, который был в полном
распоряжении триумвирата.
Марина работала в бюро по туризму и экскурсиям. Через нее
проходило огромное количество самых разнообразных людей, среди
которых было немало таких, кто, не стесняясь, предлагал свои услу-
ги Марине, и она, также не стесняясь, но очень выборочно и расчет-
ливо, пользовалась ими. Собственно говоря, Антон познакомился с
Мариной, обратившись к ней за путевкой на горнолыжный курорт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60