У Виктора было ощущение, будто его разрезали надвое - в нем
теперь самостоятельно существовали два человека. Один - холодный,
расчетливый, циничный эгоист, другой - искренний, доверчивый,
благородный человек. Кому-то из них суждено было погибнуть, иначе
должен погибнуть хозяин.
В беспрерывных мучениях, в бесконечном, антагонистическом
споре этих двух противоположностей, становятся то на сторону
эгоиста, то возражая ему, Виктор провел бессонную ночь. Наверное,
эта ночь была сродни той ночи, которая сутками раньше выпала на
долю Люси. Но если Люся прошла через огонь своего страдания и
вышла из него очищенной, потому что у нее хватило сил открыто
посмотреть правде в глаза, то двойственность Виктора настолько
глубоко въелась в существо его натуры, что маска приросла к лицу и
содрать ее можно было только по живому.
Следующий день для Виктора был из числа тех, о которых хо-
чется скорее позабыть. Нет, на Виктора обрушилась не глыба круп-
ных драматических событий, а град противных, мелких, изматываю-
щих неприятностей. По пути на работу машину Виктора остановил
инспектор госавтоинспекции и сделал прокол в техническом талоне за
несущественное с точки зрения Виктора нарушение - небольшое
превышение скорости. Уже одного этого было достаточно, чтобы
испортить настроение на весь день, но на этом дело не кончилось.
Если Виктор звонил кому-то по телефону, то обязательно было за-
нято. На рабочем столе Виктор опрокинул стакан горячего чая и
залил важные бумаги, которые пришлось перепечатывать, и это в
условиях полного дефицита времени у машинисток. Подчиненные
раздражали Виктора своей тупостью упрямством, начальство приди-
ралось, давало нагоняи и грозило. В ресторане, куда поехал Виктор
обедать, объявили санитарный день - пришлось извиняться перед
"экипажем" нужных людей.
И в заключение всех злоключений высокий гость не соизволил
осчастливить своим посещением дом Виктора, известив его об этом в
самый последний момент, когда уже было поздно давать отбой Анто-
ну. Правда, высокий гость намекнул, что ключи от квартиры Виктора
ему вскоре понадобятся.
Виктор вернулся домой усталым и измотанным до полного
равнодушия. Его уже не волновало, что он скажет Антону.
Но Антон явился один, без Таисии.
- Ну, что ж, бывает, - спокойно воспринял Антон известие о том,
что мероприятие по услаждению высокого и одинокого гостя отменя-
ется. - Но предупреждать надо. Хотя я тоже до тебя дозвониться не
смог, хотел сказать тебе, чтобы на Таисию ты не рассчитывал... Ты
что такой потерянный?
И тут Виктора словно прорвало.
Он вскочил с места, забегал по комнате, не зная, с чего начать,
волнуясь, размахивая руками, бесцельно переставлял стулья, по-
правлял скатерть на столе...
- Сядь, не мельтеши, - понаблюдав за ним, сказал стоящий у
стены с масками Антон. - Говори...
Виктор послушно сел в кресло и начал сбивчиво, замирая в му-
чительном поиске нужных слов, рассказывать Антону о том, как ему
невыносимо больно, потому что его будто разрезали надвое...
На двоих... Что один из этих двоих является олицетворением всего
темного. Он не то, чтобы законченный злостный мерзавец, а такой
иезуитски изворотливый, способный оправдать любую подлость, а
вот другой - полная ему противоположность.
- Тоже мне удивил, - усмехнулся Антон. - Так всегда было. Все
такие.
- Нет, ты меня не понял, - опять заговорил Виктор. - Я и сам
знаю, что в каждом есть и темное, и светлое, и плохое, и хорошее.
Но у всех эти антиподы уживаются, мирно сосуществуют... Вместе...
Может быть потому, что человек не придает особого значения своему
дурному поступку, оправдывая его различными обстоятельствами и
веря, что в иных условиях он поступил бы иначе или поступит иначе в
будущем и что он, значит, не такой уж пропащий. А для меня сейчас
все, абсолютно все, любая потаенная мысль, любая беседа, любое
действие воспринимается настолько остро, непримиримо, что я уже
отчаялся...
- Говори проще, - посоветовал Антон. - И конкретнее. Что?..
Где?.. Когда?.. И запомни: если копаться в себе, то обязательно добе-
решься до мерзости.
- Ну, например... - не сразу справился с волнением Виктор. - На-
пример, еду я с Люсей в метро...
- Тогда ясно, откуда все это растет, - кивнул головой Антон. - Ко-
гда же это ты с ней ездил в метро?
- В первый день нашего знакомства... Подожди, - продолжил
Виктор, - сейчас объясню. Представь себе, там в метро я на эскалаторе
встал на ступеньку ниже, повернулся к ней и получилось, что мы
стоим с ней глаза в глаза... Близко, близко... Словно я смотрю в нее,
а она - в меня... И мы вместе, мы едины... А потом кончился эскалатор
- и мы врозь...
- Так. Дальше, - сказал Антон.
- А что дальше? Я без нее жить не могу дальше. И как мне ка-
жется, эти двое, что во мне, звереют от ненависти друг к другу именно
тогда, когда мы врозь, а когда мы с Люсей вместе, то мне так спо-
койно, так счастливо...
- Влюбился? - вздохнул Антон.
- Нет, - коротко, но с силой ответил Виктор. - Люблю.
- А вот это уже хуже, - Антон скрестил руки на груди. - Любовь
зла, не зря в народе говорят. Я имею ввиду настоящее чувство.
Любовь слепа. Любовь всесильна. Любовь безрассудна... Или ты
Лефортовский госпиталь позабыл?.. И Галину?.. У нее - кривая душа,
у тебя - кривое лицо. Как маска.
- Нет, не забыл, такое не забывается...
Виктор напряженно думал над словами Антона о сути любви, о
своей любви к Галине и о том, как она растоптала его чувство.
- Понимаешь, Антон, здесь есть большая разница.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60