Уже с самого начала это метафизическое заблуждение включается в
каждое рассуждение о пространстве и времени и задает негативный тон каждой
странице "Эстетики". "Наше созерцание есть только представление феноменов. В тот
момент, когда мы созерцаем вещи, вещи, которые мы созерцаем, не являются вещами,
как они есть сами по себе". В некотором смысле отсутствие бытия у феноменов
представлено в них самих. Однако сам по себе этот недостаток является инверсией
позитивного акта Denken, который в "Эстетике" принимает причудливую форму
предпосылки, предпосылки, разрушающей наше созерцание: "Если отвлечься от
субъективного условия..., то представление о пространстве не означает ровно
ничего"7. То же самое, немного дальше по тексту, говорится и в отношении времени
(А 37). Так как пространство ровным счетом ничего не означает вне субъективного
условия, его возможное небытие частично формирует понятие трансцендентальной
идеальности (А 28). Это частичное определение характеризует позитивное в
негативном, которое связано с нашей неспособностью к изначальному созерцанию.
Denken - позитивно. Его нельзя свести к бытию, аффицированному в нас, а
следовательно, нельзя свести к той зависимости существования от созерцания (В
72), на которую указывается в самом конце "Эстетики". Denken - это то, на что
накладываются ограничения8. Понимание того, что такое феномены, не ограничивает
бытие, полагаемое Denken. Знание, конечность и смерть связаны нерасторжимым
договором, который осознается только самим актом Denken, избегающим этого
условия и имеющим способность рассматривать его со стороны.
Нетрудно показать, что предположение о небытии нашего чувственного познания
проясняет положение, много раз высказанное Кантом, что трансцендентальная
философия стоит на границе, разделяющей "две стороны" феноменов (А 38), в-себе и
для-нас. "Поскольку стремление выйти за пределы опыта и всевозможных явлений
безусловно, это заставляет нас говорить о самих вещах только постольку,
поскольку мы не знаем о них" (А 38).
177 Кант и Гуссерль
В "Трансцендентальной аналитике" мы находим явное указание на функцию,
ограничивающую то, что в-себе. Оно затрагивает смысл понятия "природа".
Показывая необоснованность притязаний и в целом невозможность науки о сотворении
мира, это в-себе предохраняет знание о феноменах природы от сползания к
догматическому натурализму. Ограничивающая функция того, что в-себе, наиболее
полно выражена в разделе "Об основании различения всех предметов вообще на
phaenomena и поитепа". Хотя понятие о том, что в-себе, является
"проблематическим" (впрочем, с точки зрения знания, проблематическое не означает
сомнительное; кроме того, проблематическое знание - не противоречиво), оно
"необходимо для того, чтобы не распространять чувственных созерцаний на сферу
вещей самих по себе" (А 254). Если выразиться яснее, "понятие ноумена есть
только пограничное понятие, служащее для ограничения притязаний чувственности"
(А 255). Следовательно, должен быть, в некотором смысле, абрис чувственности,
точнее говоря, не чувственности как таковой, а эмпирического применения
рассудка, позитивного и позитивистского его использования.
Первостепенное значение имеет понятие об использовании категорий. Кант явным
образом отличает его от смысла самих категорий (А 147; А 248). Это различие
проясняет то, что Кант понимает под притязаниями чувственности. Как раз это он и
имеет в виду, когда показывает тщетность подобных претензий, выявляя значение
игры трансцендентальной иллюзии и указывая на заблуждения (паралогизм и
антиномии). Не к разуму относятся неудачи, представленные в "Трансцендентальной
диалектике"; в большей степени они связаны с чувственностью, если стремиться
применить ее к вещам-самим-по-себе9.
Если мы все-таки сохраняем уверенность в своей способности использовать
Кантовское учение в качестве руководства при интерпретации имплицитной философии
Гуссерля, нам необходимо убедиться в том, что Кант действительно достиг цели в
согласовании функции ограничения и идеализма своей теории объективности в том
виде, в каком она развивается в "Трансцендентальной дедукции". Не сводится ли
объективность к синтезу, который апперцепция навязывает чувственному
многообразию посредством категорий? Если подобное понимание объективности,
рассматриваемой как действие трансцендентальной субъективности, действительно
составляет ядро "Трансцендентальной дедукции", тогда каким образом оно может
быть связано с иным пониманием объекта как объекта в-себе? Иногда кажется,
178 П. Рикер
что слово "объект" может обозначать только "целостность моих представлений", а
интеллектуальные структуры опыта предназначены для того, чтобы отделить мои
представления и противопоставить их мне как нечто мне прямо противоположное
(данный случай иллюстрирует пример с домом, который прослеживается, схватывается
и опознается) (А 190-191). В этом смысле объект - "явление в противоположность
схватываемым представлениям" (А 189). Будет правильным сказать, что в процессе
объективации представлений представление действительно совпадает со своим
объектом, когда "объект отличается от них" (А 191). Но разве не Гуссерль указал
на структуру объекта в сознании, как на нечто прямо противоположное сознанию?
Однако Кант не сомневается, что объект, который полностью располагается вне,
является вещью в себе. Стремление проникнуть за феномены приводит к
неэмпирическому объекту, трансцендентному X. Вот почему у Канта в равной мере
встречаются отрывки, где объективность проявляется в различии между моими
представлениями и феноменами и где феномены - это "представления, в свою очередь
имеющие свой предмет" (А 109).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133