– Я ни с кем не разговаривала. Да и с кем я могла разговаривать? А! – Она вспомнила. – Ни с кем, кроме Боба, но он уже и так знал, что ты был с ней той ночью…
– Боб! – Рори почувствовал, как у него подогнулись колени, и он невольно опустился на постель рядом с ней. – Ты рассказывала Бобу?
– Я не рассказывала ему, – поправила она, – ты рассказал. Так он мне сказал, и тогда я спросила его, откуда он знает…
– Когда? – потребовал Рори, – скажи мне, когда, ты, глупая сучка!
От ярости в его голосе Марги отшатнулась.
– Это было той ночью, когда вы все отправились в Ла Скала, а меня не взяли. Ты забыл принести мне пиццу, а я была голодна. Поэтому Боб взял меня к «Дю Парс» по дороге домой. Но он знал, Рори, клянусь тебе, он знал.
Рука Рори сама взлетела, чтобы ударить эту глупую рожу, и он с трудом отдернул ее назад – с него достаточно неприятностей, чтобы еще быть замешанным в избиении несовершеннолетней девчонки. Шатаясь, он вернулся в ванную. Этот ублюдок обвел Марги вокруг пальца, заставил ее все выложить ему, а затем натолкнул его на признание. «Это нехорошо – держать все внутри себя, тебе нужно выговориться перед другом», – разве не так он говорил? Значит, это Боб шантажирует его? Но деньги предназначаются для дочерей Хавен. Так на кого же в таком случае работает Боб?
Рори повернул кран на «холод» и вступил под ударившие в него с четырех сторон струи воды, едва не задохнувшись от их пронизывающей силы. Он больше не хотел думать о том, на кого работал Боб. Черт побери, он дурак, глупый, трахнутый дурак.
Марги уже натянула свои красные замшевые сапоги и, нервничая, сидела на краю постели. Она даже не осмелилась взять еще щепотку кокаина, напуганная его бешенством.
Не обращая на нее никакого внимания, Рори открывал и закрывал ящики, разыскивая чистую рубашку, темный дорожный костюм, туфли. Он хотел поскорее убраться отсюда, он не мог больше здесь оставаться. Черт бы всех побрал. Тот дом на Бенедикт был его, он его заработал.
Он взглянул в зеркало и внезапно замер, словно пригвожденный к месту. Он услышал голос Дженни так ясно, словно она находилась в комнате… произнося их, произнося те слова, которые преследовали его каждую ночь: «Я заработала эти деньги, – кричала она, – я поднималась каждое утро в половине шестого на протяжении двадцати пяти лет. Я обливалась потом под этими юпитерами, у меня ноги подгибались, я мучила свои волосы красками – я должна была оставаться изящной ради этих денег. Я бросила своих детей для того, чтобы остаться здесь и заработать их! Будь ты проклят, Рори Грант!»
Это видение вызвало озноб во всем теле Рори, его затрясло. Ладно, ладно, он должен вернуть их назад. Теперь он знал, что она имела в виду. Она играла в голливудскую игру и почти выиграла. Поэтому он должен заплатить свои долги. Он выплатит Биллу эти деньги, но он потребует гарантий, что каждый цент из них пойдет девочкам Хавен. Это будет стоить ему дома в Бел-Эйр, но, черт его знает, может быть, после этого он снова сможет спать по ночам. После этого у Билла Кауфмана уже ничего не будет на него. И в самом деле, Билл Кауфман влип в эту историю так же глубоко, как и он.
Достав ключи от машины, Рори направился к двери.
– Ты куда? – настиг его плаксивый голос Марги, когда он спускался вниз по винтовой лестнице.
Рори остановился у двери и улыбнулся ей.
– Собираюсь послать к черту Билла Кауфмана, – ответил он.
ГЛАВА 26
Через Коте д'Азур пронесся первый осенний мистраль, разгоняя тяжелые, серые облака в тонкую пелену дождя. Облаченная в казенного вида свитер и синие джинсы, она спешила по тихим улочкам Сен-Тропеза. Последние летние визитеры уехали в уик-энд словно перелетные птицы в более теплые края, оставив за собой пустынный, словно вымерший город. Выцветшие за лето навесы над опустевшими кафе хлопали на ветру, а на окнах притихших бутиков появились безнадежные наклейки «РАСПРОДАЖА».
Венеция, дрожа от пронизывающего ветра, укуталась поплотнее. Лето кончилось, впереди предстояла одинокая зима в Лондоне. Единственно хорошее, что ее ждало – это воссоединение с Кэт и Ланкастерами. Она вышла в город, чтобы накупить для всех них подарков, на что потратила изрядную сумму из накопленного жалованья, она покупала всякие экстравагантные вещи, которые, она знала, им понравятся, и теперь ей только и оставалось, что все упаковать и быть готовой к отбытию ранним утром. Команда пригласила ее вечером поужинать с ними в качестве почетного гостя, и она приготовила по этому случаю огромный торт-мороженое, на котором написала все их имена, нарисовала маленький кораблик и сделала надпись: «Прощай, «Фиеста»!» По какому-то импульсу Венеция остановилась возле магазина, в котором продавали вина, и выбрала большую бутылку шампанского как свой вклад в общее празднество – может быть, это поможет ей развеселиться сегодня вечером. Нагруженная пакетами, она вернулась на «Фиесту», где все уже деятельно готовились к предстоящему отходу.
– Здесь мистер МакБейн, – сказал ей капитан, встретив ее на палубе у трапа, – он неожиданно вернулся и спрашивал вас.
Фитц здесь! Ее сердце готово было выпрыгнуть из груди, когда она следовала за капитаном. Почему? Почему он вернулся? Может быть, хотел проверить, все ли в порядке на его великолепной яхте перед тем, как завтра она отойдет в Роттердам на обычный ежегодный осмотр, да, конечно, именно так.
– Идите, идите сразу, мисс, – сказал капитан, принимая от нее пакеты, – я думаю, он хочет вручить вам ваши наградные – мы уже все получили по случаю окончания сезона.
Вот в чем дело… Венеция в отчаянье вздохнула, ища повода уклониться, но так и не нашла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123