– Сегодня придет вся компания, – сообщила ему Раймунда, наблюдая за его реакцией.
– Очень хорошо. Я поговорил с Мастерсом, и он все для тебя сделает, Раймунда.
– Значит, малышка мисс Хавен на такие вещи не способна? Ну, зачем эта благотворительность, Фитц? Для этой яхты нужен настоящий, классный повар. Неужели ты не можешь себе позволить этого?
– Я могу позволить себе все, что захочу, Раймунда. И в качестве шеф-повара я хочу иметь именно Венецию Хавен. Тебе это понятно?
Они сердито взглянули друг на друга. Раймунда первая отвела глаза.
– Надеюсь, тебе сегодня будет весело, – произнесла она примирительно.
– Не сомневаюсь. – Фитц сосредоточился на катушке спиннинга, которую он в данный момент смазывал, то отпуская, то зажимая стопор. – Хотя, разумеется, меня здесь не будет. Я хочу тихо и спокойно пообедать где-нибудь в городе. Пожалуй, приглашу с собой «малышку мисс Хавен».
– Но ты не посмеешь! – ахнула Раймунда, вне себя от ярости. – Ведь все рассчитывают, что ты будешь с нами.
– Раймунда, – спокойно ответил Фитц, – мне никто и никогда не приказывает. Я хочу, чтобы ты это запомнила.
– Олимпи будет разочарована, – едко крикнула Раймунда ему вслед и с возмущением услышала его смех, пока он шел к своему кабинету. Какой мерзавец, черт бы его побрал!
Рори это ужасно понравилось. Ему очень понравилось, Барбадос встретил его и его группу оркестром и речами, и приветствиями, и обращались с ними, как с самыми почетными гостями острова. Особенно с Рори. Он, несомненно, был крупной звездой – даже англичане в гостинице знали, кто он, поскольку его программу осенью показывали по Би-Би-Си. Билл был прав, именно этого он и хотел. Иногда Лос-Анджелес мог оказывать давление самыми различными и хитрыми способами, которые вначале и не замечаешь, но с ними всегда необходимо держать ухо востро, чтобы следить, что никто не собирается тебя надуть или подорвать твое положение в программе, хотя бы даже и твой партнер. Он чувствовал, что в последнее время текст у Шелли становился все длиннее и длиннее, и ее роль стала почти столь же значительной, как и его, и ему пришлось выдержать схватку с продюсерами и сценаристами, чтобы такого не произошло. Но теперь все тревоги позади. Здесь, на Барбадосе, можно немного расслабиться.
– Эй, Шел, – сказал он, беря ее под руку, когда они вышли из лимузина и направились к «Рокли Резорт Рандеву», – давай-ка немного повеселимся, ты и я. Эй, Дирк, Роджер, – крикнул он режиссеру и сценаристу и другим членам группы, следовавшим за ними, – мы с Шел хотим показать этому острову, как умеют веселиться звезды Лос-Анджелеса!
– О, Господи! – пробормотал Дирк, – одна мысль об этом вызывает у меня ужас. – Дирк себя чувствовал особенно паршиво. Лишь только когда они прошли паспортный контроль и таможню, Рори сказал ему, что прятал свою заначку в его багаже. Слава Богу, что их пропустили без особого досмотра, а то бы вместо местной дискотеки ему пришлось бы проводить время в местной тюрьме. Нужно сделать так, чтобы такие вещи больше не повторялись. Если Рори Грант желает возить с собой свой кокаин, то пусть таскает его у себя в заднице.
Рори произвел фурор, как только появился в гостинице. Все сразу же узнали «Челси», его окружили девушки, требуя автографов и поцелуев, что он с удовольствием и раздавал между глотками островного рома. Да, Рори был просто наверху блаженства, изображая из себя звезду. Однако через час ему все это надоело.
– Эй, ребята, пошли, – крикнул он, – пойдем в другое место.
– Он и пьян, и здорово нанюхался, – заметил Дирк, когда они послушно последовали за ним к выходу. Черт подери, он бы с большим удовольствием завалился в гостиницу и поспал, но боялся, что Рори тогда совсем загуляет. Завтра за ним надо будет следить в оба глаза. Ему наплевать, чем Рори занимается в свободное время, но если он приехал сюда работать – то Дирк должен все время быть начеку и знать, где он и чем занимается, иначе они никогда не сделают свое шоу к сроку, а всю вину свалят на него.
Венеция надела простое голубое хлопчатобумажное платье с глубоким вырезом, очень свободное, с широкой юбкой. Казалось, оно сшито для девушки на два размера больше нее, однако, по мнению Фитца, выглядела она прелестно.
– Это платье сшила мне моя сестра, – с гордостью сказала Венеция, – оно немного необычное, но мне нравится – авангардная мода. На нее, конечно, сильное влияние оказал японский стиль, она ведь работала на Мицоко, так что у меня полно платьев-кимоно! Но она действительно очень талантлива. Мама всегда говорила, что в нашей семье Парис – самая способная.
Они сидели за маленьким столиком, на котором горели свечи, в «Багатель Грейт-Хауз», одном из лучших ресторанов острова, толстые каменные стены которого помнили еще колониальные времена, когда это здание было домом плантатора. Выбор сделал сам Фитц в последнюю минуту, и он оказался удачным. Венеция была просто в восторге от этого здания и зала, а он с удовольствием наблюдал за живой сменой выражений на ее лице – она и удивлялась, и радовалась, и почему-то грустила. Ей все хотелось знать, начиная с истории острова и той плантации, что была здесь, до тонкостей местной кухни. Фитц чувствовал себя очень легко и свободно в ее обществе, он даже стал забывать, что она дочь Дженни, поскольку, хотя внешне они были очень похожи, Венеция была совершенно другим человеком по складу характера.
Теперь, когда она заговорила о матери, он сразу припомнил искаженное от боли ее лицо, которое видел на телевизионном экране.
– Как поживают твои сестры? – спросил он.
– Сейчас все хорошо, насколько мне известно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123