С ней все в порядке; у нее есть диплом, и она думает начать работать, доставляя продукты для директорских ланчей в Сити, устраивая приемы и обеды. Кэт Ланкастер рассказала ей о хорошем агентстве, которое можно использовать. Она вообразила, что Индия будет продолжать делать то, что делала, ведь у нее, кажется, все в порядке, кроме Фабрицио Пароли, конечно, но таковы правила игры. Только Парис больше всех пострадала в этой ситуации. И она совершенно одинока. Насколько догадывалась Венеция, в ее жизни не было места мужчине; все, что у нее было, это ее честолюбие, и даже с ее несомненным талантом ей предстояла длительная борьба, чтобы завоевать славу дизайнера теперь, когда надежда на помощь матери разбита. У них только десять тысяч долларов на троих. Десять тысяч долларов…
– Парис, – сказала она, выводя сестер из тягостного молчания. – Я хочу, чтобы ты получила мою долю из десяти тысяч. Может быть, это поможет собрать твою коллекцию.
Темно-синие глаза Парис зажглись проблеском надежды. Но нет, она не могла.
– Очень мило с твоей стороны, Венни, но я не позволю себе сделать этого. Возможно, когда-нибудь твоя доля тебе пригодится.
– Можешь наследовать также и мою долю, – сказала Индия. – Ты была бы лучшим помещением денег, чем молодые мужчины Дженни. Только ты обладаешь талантом в этой семье. Все десять тысяч долларов Дженни пойдут на то, Парис, чтобы получилась твоя первая коллекция одежды!
Коллекция Парис… десять тысяч… этого, конечно, было совсем недостаточно, чтобы сделать все должным Образом, но это было все, что они имели, и это в десять тысяч раз больше, чем нуль, который она только и имела прежде. Боже, они ее сестры… Парис обвила руками Венни, затем Индию в исполненном огромной признательности объятии.
– Но только если вы уверены во мне…
– Конечно, мы уверены.
– Это такая ответственность – все семейные деньги. – Парис нервно посмотрела на них, ее шелковистые черные волосы упали на ее полное беспокойства лицо. Что, если ей это не принесет удачи, несмотря на их великодушие? Нет! Обязательно принесет… Она в этом уверена.
– Не беспокойся, Парис, – сказала Индия ласково. – Деньги твои, безо всяких условий. Если захочешь потратить их на разгульную жизнь – дело твое, мы ничего не хотим знать об их дальнейшей судьбе. Без условий, ладно?
– Без условий, – повторила Парис. Она отдаст им долг, когда добьется успеха, а она всегда верила, что сможет сделать это. Тогда она позаботится о них обеих – так поступила бы Дженни.
– Вы не пожалеете об этом, – пообещала она.
– В таком случае, пора. – Индия подала знак рукой двум охранникам, бездельничавшим на полосе морского берега перед окном. Они занимались тем, что бросали гальку по волнам. Но гальку сносило к дому.
– Хорошо, – со вздохом заметила она, идя к двери, – да будет так.
Она повернулась для того, чтобы в последний раз оглядеть прелестную комнату. Белые диваны были примяты там, где они только что сидели, а пепельницы и пустые стаканы в беспорядке оставались на столах. Большие окна обрамляли серо-голубой океан и безоблачное небо.
– Лучше сказать, до свидания, – с надеждой прошептала она.
Парис и Венеция тоже бросили па комнату последний долгий взгляд. Сейчас казалось немыслимым, что через недолгое время, думала Парис, немного обшарпанный, немного усталый, этот дом увидит кто-то чужой, предполагаемый покупатель.
– Я не смогу пройти в спальню Дженни, – прошептала Венеция.
– И я тоже. – Парис отвернулась и пошла прочь.
– Хотела бы я знать, что же толкнуло се… – сказала Индия, глядя на дверь, оставшуюся у них позади, – ради чего Дженни отправилась в свой последний путь? Чтобы упасть в Каньон Малибу? Хотелось бы верить, что здесь простая неосторожность; конечно, Дженни отправилась на свидание с неким новым мужчиной…
– Нет! Ее повело романтическое настроение, желание полюбоваться сиянием полной луны над океаном. – Венеция была уверена в этом.
Парис молчала. Или, может быть, думала, пока они уходили прочь из родного дома, что то была поблекшая кинозвезда, чья красота увяла и чья карьера шла под уклон, а безалаберная жизнь уже не имела будущего, если не считать дна Каньона Малибу.
ГЛАВА 5
Молодой служитель на стоянке автомашин, на Родео, выглядевший так, будто бы он проработал на спасательной станции на побережье Зума-Бич, звякнул ключами Рори Гранта и победоносно улыбнулся ему. Однажды он тоже непременно станет таким же значительным, как и тот; все могло случиться, вы же знаете, это же Голливуд.
Рори прогуливался по улице, поглядывая на свое отражение в витрине магазинов. Выглядел он хорошо, как стопроцентный американец или, может быть, как стопроцентный калифорниец: парень с волосами, как бы случайно длинноватыми, как бы случайно выгоревшими от солнца и упругими, подстриженными так, что он мог небрежно провести по ним рукой обаятельным жестом, известным миллионам зрителей; выгоревшие голубые джинсы, теннисные туфли «Найк», дорогостоящая итальянская рубашка для игры в поло от Джерри Маньяни и свитер Миссони с завязанными рукавами, небрежно наброшенный на плечи.
Он не был уверен относительно свитера: знают ли люди, что это Миссони и что это почти страшно дорого? Возможно, он выглядел бы богаче в простом синем кашемире или свитере от Армани? Какого дьявола, свитер обошелся недешево – больше, чем его отец зарабатывал в месяц, больше, чем многие люди зарабатывают в месяц. Он снова посмотрел на свое отражение в витрине магазина… Ты выглядишь хорошо, Рори, действительно хорошо, ты – как суперзвезда, почти. Вот об этом он и хотел поговорить с Биллом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123