– Венеция таинственна? – Парис не представляла никого, кто меньше всего подходил бы под это определение.
– Ладно, может быть, позже я расскажу тебе одну историю. – Улыбка Олимпи была озорной, а ее серые загадочные глаза оглядели Парис от головы до кончиков пальцев на ногах. – Ты изумительно выглядишь, Парис, впрочем, ты всегда изумительна. Подойди и присядь поближе. – Она подвинула к ней шезлонг, а сама откинулась в своем, закинув руки за голову.
Парис расположилась на подушках, отводя глаза от выставляемой напоказ роскошной, загорелой, упругой плоти Олимпи. Жар другого рода, чем от солнца, опалил ее, когда она опять вспомнила о той ночи вместе с Олимпи и Хьюго… Она поспешила отбросить это воспоминание.
– Я должна извиниться перед тобой, – сказала Олимпи. – Я должна была позвонить тебе после твоего шоу, Парис, я обещала сделать это, но меня неожиданно забрал в тот самый вечер, когда я уже намеревалась сделать это, Бени. – Она засмеялась. – Ладно, ты же знаешь Бени. Но я очень сожалею, Парис, – добавила она серьезно, – что ничего не получилось. Не повезло.
Парис вздрогнула. Она-то больше ни в чем не была уверена.
– Я начинаю сомневаться, может быть, у меня не хватает таланта?
– Ну как ты можешь говорить такое? Мне бы половину твоего таланта. – Похоже, Олимпи была по-настоящему потрясена этим ее заявлением, и Парис с изумлением посмотрела на нее. Неужто Олимпи верит в нее? Если это так, то она единственный человек, который еще верит.
На палубе появилась Венеция, держа в руках поднос с кофе со льдом. Завидев Парис, сидящую рядом с Олимпи, она встала как вкопанная.
– О, я не думала, что здесь кто-то еще. Я думала, вы уехали на пикник.
– Я ненавижу пикники, – сказала Олимпи, – и я действительно рада, что не поехала, потому что снова встретилась с Парис. Мы знаем друг друга очень хорошо, – добавила она плутовски, – разве не так, Парис?
Венеция избегала глядеть на Олимпи.
– У меня еще масса дел… Ты знаешь, где меня найти, Парис, если я тебе понадоблюсь.
Она быстро удалилась, и Парис долго смотрела с изумлением ей вслед. Что такое с Венни?
– Скажи, все девушки Хавен так красивы? – лениво протянула Олимпи. – Кажется, есть еще одна?
– Индия. Несколько недель назад она вышла замуж.
– Желаю ей счастья. Надеюсь, ее муж преуспевает и сумеет позаботиться о ней до старости. – Олимпи преувеличенно вздохнула. – Меня это начинает беспокоить, я имею в виду замужество. Я не знаю, могу ли я сделать, чтобы Бени женился на мне, хотя и знаю, что должна. Но, возможно, он не захочет сделать мне предложение после моего маленького завихрения с Фитцем Мак-Бейном.
Парис с изумлением воззрилась на нее.
– Твоего завихрения с Фитцем?
Она вспомнила рассказ Венни о женщине в его каюте… Олимпи.
– Очень приятное завихрение. Я бы хотела большего, но боюсь, что твоя маленькая сестрица разорвет меня за это. На самом деле юная Венеция вытащила из колоды сразу двух тузов – обоих МакБейнов! Морган прибыл сюда на прошлой неделе, нагруженный подарками и с блеском в глазах, а отбыл через пару дней с тоскливым и потерянным видом. У меня сложилось впечатление, что малютка Венеция отвергла его, потому что больше заинтересована в его отце.
– Думаю, это личное дело Венеции, – холодно ответила Парис.
Олимпи рассмеялась.
– Конечно! Ты не должна раздражаться, дорогая, я обожаю эту игру в догадки… кто и что, и с кем. Придвинься ближе, Парис, не сердись на меня. Мы ведь одинаковые, ты и я, ты ведь знаешь это. – Она коснулась своей мягкой, с длинными ногтями рукой обнаженного плеча Парис. – Ну не надо краснеть, – промурлыкала она, – та ночь была одним из самых изумительных моментов… я не могла забыть тебя.
– То была ошибка. Я не должна была делать этого.
– А почему нет? Разделять мужчину – и друг друга – это удовольствие, так было всегда и так будет. И перед самой собой ты не станешь отрицать этого. Секс – это на самом деле очень просто. Это всего лишь вопрос о том, что доставляет тебе удовольствие, к нему не следует относиться слишком всерьез. – Олимпи рассмеялась. – И так забавно думать обо всем этом.
Верно, подумала Парис, и она получила удовольствие от той ночи. Она занималась любовью с ними обоими, потому что тоже хотела этого, а разве это более постыдно, чем заниматься любовью с Амадео Витрацци только для того, чтобы он поддерживал ее в финансовом отношении? Нет, конечно, нет.
– Ладно, оставим, – сказала Олимпи. – Расскажи о себе. Ты планируешь новую коллекцию?
Она держалась так просто, так дружелюбно, что Парис вдруг почувствовала, что Олимпи поймет ее.
– Я не в состоянии представить другую коллекцию, – призналась она, – да и кто придет на мой показ после такого фиаско? Я должна изменить подход. Этот «великий кутюрье», то есть я, как раз пытается продать свои изделия во все бутики, но… безуспешно.
Олимпи села, обхватив колени руками и слушая с интересом.
– Ну, разумеется, бутики не станут ничего покупать, – сказала она. – Они покупают все летние модели в декабре. Разве ты не знаешь этого?
– Я не подумала об этом, – угрюмо призналась Парис. – У меня не та голова, чтобы вникать в практические детали. Я просто полагала, что если у тебя есть хорошие вещи, то заинтересовавшиеся ими люди в любом случае купят их.
Олимпи задумалась над тем, что сказала Парис, потом заметила:
– В чем-то ты права. На Ривьере всегда есть рынок для всего интересного и нового. Большинство женщин, которых я знаю, готовы убиться, чтобы только отличиться от других. Просто ты не угадала со временем. Возможно, тебе бы лучше открыть здесь магазин, чем заниматься только моделированием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123