— Иен говорил абсолютно спокойно. — Да и во время родов тебе будет легче, если рядом окажется кто-то из близких.
«Но мне не одиноко, когда ты рядом!» — безумно хотелось крикнуть Сабрине. Но что-то ее удержало. Вместо этого она только хмыкнула и спросила: — Папа не возражал, что ты сманиваешь у него слуг? Иен усмехнулся; — Возражал. Но тебе Эдна нужнее, чем ему. И я ему это объяснил.
Сабрина погрустнела. Она писала отцу, что ждет в середине лета ребенка, и не получила ни слова в ответ. Ни единого письма с тех пор, как уехала из родного дома. Она постаралась спросить как можно беззаботнее: — Как там папа?
— Нормально.
— Я рада. — И после долгой и трудной паузы подняла на мужа глаза. — Обо мне спрашивал?
— Спрашивал, — быстро ответил Иен, но что-то в его тоне подсказало Сабрине, что он ей солгал.
Горло сдавило от горя, грудь пронзило, точно ножом. Сабрина осторожно высвободилась из объятий мужа и соскользнула с кровати. Ноги помимо ее воли привели ее к окну. Женщина распахнула створку и выглянула в темноту. На сердце было так же тоскливо и пусто, как в окружающей черной ночи.
Сабрина жестоко корила себя за глупость — надо же было додуматься задать такой дурацкий вопрос! Ведь она заранее знала ответ. На душе было тяжко. Когда она жила дома, отец не обращал на нее никакого внимания, а теперь, видно, вовсе забыл.
Внезапно Сабрина почувствовала, что сзади ее коснулись сильные руки, и ощутила на затылке дыхание Иена.
— Возвращайся в постель. Но Сабрина не двинулась.
— Я писала ему, сообщала о ребенке, — бесцветным голосом проговорила она. — Но он даже не ответил. — Спокойный тон был не в состоянии скрыть ее горечи. — Я ему безразлична.
— Он глупый человек, Сабрина. Глупый, старый, слепой человек. Не может и не хочет себя переделать.
— Вот если бы ребенка ждала Маргарет, знаешь, как он обрадовался бы! — Она поежилась и заговорила еще тише: — Всю жизнь я чувствовала себя совершенно никчемной.
Объятия Иена сделались крепче.
— Это не ты никчемная. Никчемный человек твой отец.
Сабрина ничего не ответила. Из провала души вздымалась глухая тоска. Она не понимала, что надрывает мужу сердце, словно бритвой, режет надвое грудь.
— Отец твой — болван, — грубо сказал Иен. — И пожалуйста, запомни: ты не одна. Есть люди, которые сильно о тебе беспокоятся.
«Это он о себе? — с болью подумала Сабрина. — Это он обо мне беспокоится?» Сердце сковало холодное отчаяние. Стало трудно и больно дышать. Не любит… только чуть-чуть беспокоится.
В это время она почувствовала, как в животе шевельнулся ребенок. Если уж у нее нет любящего мужа, то этот еще не рожденный человечек останется с ней навеки. Ее ребенок — родная кровь. И она взмолилась, чтобы он здоровым благополучно появился на свет.
Иен тоже почувствовал биение новой жизни и положил руку на округлый живот жены.
— Осталось недолго ждать, — прошептал он. — Ты все еще боишься, милая?
— Немного, — призналась Сабрина. Ее сердце исходило кровью. Она подавила желание разрыдаться и обернулась в объятиях мужа. — Держи меня Иен… пожалуйста, держи.
Сильные руки обвились вокруг ее тела, крепче прижали к себе. Иен поднял жену, перенес в кровать и уложил рядом с собой. Она зарылась в одеяла, как никогда прежде наслаждаясь его близостью, но внезапно почувствовала испуг и не потому, что ей предстояли роды, а по какой-то другой причине. Навалилось ощущение чего-то зловещего, чему она не могла подобрать имени, но явно очень могущественного.
— Сабрина, в чем дело? Ты вся дрожишь!
— Ничего, — сумела выговорить она и уткнулась лицом в его плечо. Иен был так добр и так мил, и от его заботы сердце скручивалось настоящим узлом. Сабрина потерлась щекой о его плечо, наслаждаясь мускусным запахом его тела и несокрушимостью обнявшей ее руки.
Ее волосы в беспорядке разметались по его груди, и свободной рукой Иен перебирал шелковистые медно-золотистые пряди. Твердые губы касались ее лба, щек, перемещались по изгибу скул. Он был с ней так нежен, что Сабрина все теснее прижималась к нему и, чувствуя защиту, постепенно успокаивалась.
Через несколько минут ее дрожь унялась, и она заснула.
Мэри обрадовалась, когда узнала, что станет нянькой господского ребенка, потому что всегда любила возиться с детьми. Леди слыла великодушной и доброй женщиной, и не было выше чести, чем присматривать за ее малышом.
Горя желанием поделиться этой новостью с сыном кузнеца Томасом, служанка отправилась в деревню. Они еще не были женаты, но Мэри лелеяла мечту, что Томас вот-вот сделает ей предложение. Девушка шла по неровной дороге, и ее шаги выстукивали радостный мотив.
Ее мысли становились все радостнее, а улыбка светлее: если все пойдет, как она задумала, со временем ее будет радовать собственный ребенок.
Позади послышались шаги. Мэри остановилась и прислушалась.
— Кто там? — Она склонила голову набок. Никакого ответа. Вдруг из тени выскользнула безликая темная фигура.
Улыбка на лице Мэри погасла. По коже побежал мороз. Она повернулась и бросилась бежать, точно по пятам за ней гнался сам дьявол. По всей вероятности, это был именно он, потому что через секунду губительные руки опрокинули девушку на землю.
— Скажи, прощай замку Мак-Грегоров, — произнес над ней кто-то скрипучим голосом. — Потому что, боюсь, ты его больше не увидишь.
Прежде чем Мэри успела закричать, сильный удар обрушился на ее беззащитную голову. И мир померк у нее в глазах.
Отсутствие служанки было обнаружено на следующее утро. Сабрина приказала обыскать каждый уголок, а Иен послал людей в деревню и велел осмотреть окрестности замка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91