Сейчас она впервые задумалась, любит ли Маргарет Иена…
Ускользнуть из дома Сабрине удалось не скоро. Ноги сами понесли ее по нехоженой, грязной тропинке, ведущей от дома к укрытой в глубине леса поляне. Сабрина дорожила этим местом: здесь она могла спокойно подумать, когда уставала от шумных укоров отца.
День уходил, и последние лучи — все еще яркие и золотистые — проникали сквозь еловые ветви. Посредине убежища в овальном прудике сверкала чистая вода, а берега густо поросли папоротником.
Замок, казалось, был где-то далеко, совершенно в ином мире. Сабрина опустилась на душистую траву и в волнении крепко обхватила колени руками. Маргарет скоро выйдет замуж. Мысль о возможности быстрее, чем она мечтала, объявить Джеми, что и они смогут сыграть свадьбу, наполнила девушку счастьем. Она выросла, перестала проказничать, как в детстве, и у отца нет повода им отказать. Напротив, он будет доволен, что наконец-то избавится от нее.
Улыбка тронула мягкие девичьи губы. Маленький башмачок слетел с ноги, за ней последовал другой, и Сабрина с наслаждением пошевелила пальцами, когда ощутила ступней приятную прохладу травы. Девушка просто ненавидела тесную обувь. И теперь, почувствовав себя свободной и беззаботной, что никогда не удавалось ей в присутствии других, расплела косу и запустила тонкие пальцы в волны искрящегося золота.
Вспорхнула и протанцевала над прудом бабочка. Водная гладь была ровной, как только что выпавший снег. Она призывно манила, и Сабрина внезапно поняла, каким тяжелым грузом навалились на нее заботы хлопотного дня.
Пальцы сами поползли к шнуровке лифа. Изящные белые зубки слегка прикусили нижнюю губу. Высоко над головой в ветвях щебетали птицы. Рядом в траве быстро пробежал кролик.
Сабрину никто не видел. Некого было стесняться. И к тому же она делала это не впервые.
Поддаваясь нестерпимому соблазну, она стянула через голову платье и через секунду нагая прыгнула в пруд с узкого, длинного камня. Прохладная вода обожгла кожу, и у девушки перехватило дыхание, но она всем сердцем радовалась свежести пруда, потому что день выдался не по сезону жарким.
Нарушая тишину, над водой прокатился ее негромкий смех. Боже, как ей нравилось это место! Здесь никто не журил, никто с укором не смотрел на нее, никто не указывал, что делать. Здесь она чувствовала себя свободной, как никогда.
Сабрина нырнула, выплыла на поверхность и в три взмаха достигла берега. Нащупала ногами песчаное дно, встала и принялась выжимать мокрые волосы. Потом скрутила их в длинный жгут, забросила за голое плечо; взгляд бесцельно скользнул по поляне. Вдруг из горла девушки вырвался сдавленный крик. Сердце ушло в пятки. Какая ужасная оплошность!.. Она была не одна.
Глава 2
Глава клана Мак-Грегоров был в расцвете лет, его мышцы бугрились, как ветви могучего дуба. Подобно отцу, он горой возвышался над своими соплеменниками и, как мать, был остер на ум и скор на слово. Гордая осанка свидетельствовала, к какому достойному роду он принадлежит.
Сидя на боевом коне, он внимательно обозревал раскинувшуюся перед ним долину. День выдался великолепным: ни ветер, ни дождь, ни туман не тревожили окружавшие замок Данлеви холмы. Спелые золотистые поля простирались на юг и на запад, а впереди темнела зеленая чаща леса.
Было такое ощущение, что ничего здесь не изменилось, словно он никогда не уезжал отсюда…
Всадник шевельнулся в седле, и потертая кожа заскрипела. Кузен Аласдэр уехал вперед и наверняка уже был в замке. Иену хотелось, чтобы путешествие поскорее закончилось. Горячая пища, добрая кружка эля и теплая постель, наконец, избавят его от ломоты в суставах.
Сказать по правде, Иен недолюбливал Дункана Кинкейда, поскольку считал его недостаточно сердечным, рассудительным и терпеливым. Он даже не назвал бы его справедливым и щедрым. Но хотя Кинкейд и был рабом настроения, убеждения он имел твердые.
Отец Иена, Дэвид, знал Кинкейда еще в юности (у матушки отца была куча родственников на Шотландской низменности Район Центральной) и в зрелом возрасте сохранил знакомство. Он всегда считал, что за пределами собственного клана следует иметь союзников, и поэтому отправил сына на воспитание в Данлеви. Именно по этой причине дочь Кинкейда Маргарет и Йен были обручены еще детьми.
Дэвид пользовался всеобщим уважением, славился добрым именем. И хотя, рассердившись, приходил в бешенство, не был ни беспощаден, ни жесток. Как большинство его собратьев-шотландцев, он мог шуметь, кричать и драться, но никогда никого не порицал и никому не завидовал. У отца мальчик и научился уважать честь, достоинство и силу.
Только раз Дэвид проявил слабость, поддавшись прихоти. Это ему стоило счастья, а потом и жизни…
Боже! Кажется, целый век прошел с тех пор, как он уехал из этих мест. Томительный холод поселился в его костях. Много случилось неожиданного за это время.
Иен хорошо помнил тот день. Так хотелось вернуться на нагорье, похвастаться воинским искусством, как это делают все ребята в свой самый памятный год, когда из мальчишек они становятся мужчинами. Но вместо этого, возвратившись под родной кров, он обнаружил, что отец женился во второй раз. Нельзя сказать, что Иен был против — его мать давно умерла. Мачеху он сразу полюбил, потому что Фионна оказалась молодой, веселой и самой привлекательной из всех женщин, когда-либо встречавшихся ему.
Фионна. Иен почувствовал легкую горечь. Теперь она мертва.
И отец тоже умер.
Йен безумно любил отца, чтил его память. Вот поэтому он вернулся в Данлеви, чтобы жениться на старшей дочери Дункана Маргарет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91