— Беги, — с трудом произнес он. — Бери мою лошадь и беги!
Боль сделалась немилосердной. Иен опустился на колени, смутно различая какие-то звуки. Его глаза были крепко зажмурены. Только бы Джеми поспешил…
Но вот опушка леса содрогнулась от топота копыт, и всадники осадили разгоряченных коней.
— Ну-ка, парень, не спеши! — раздался чей-то крик. Иен покачнулся, его сердце упало. Серые глаза встретились с голубыми. Небо свидетель, он сделал все, что мог. Но оказалось слишком поздно.
Среди тех, кто вскоре въехал в деревню, оказался сам Роберт Брюс. Он вынес приговор: Джеми Мак-Дугала на рассвете повесить.
Пока Фрейзер бинтовал рану Иена, он прикидывал, как бы преподнести эту новость Сабрине.
Заскрипели дверные петли, прошелестели юбки, и нежный аромат лаванды возвестил о ее появлении. Сабрина прошла прямо к стулу, на котором сидел Иен. Он не видел ее вопросительного взгляда, но Фрейзер ободряюще улыбнулся.
— Не волнуйся, скоро поправится, — проговорил он и, кивнув, оставил мужа с женой наедине.
В комнате повисло молчание. Ни один из супругов не проронил ни слова. Только Иен ощущал на себе изучающий взгляд жены. У него засосало под ложечкой: что думала о нем Сабрина? Наверняка осуждала. Без сомнения, винила. Заговорив, он так и не поднял на нее глаз.
— Не я его брал в плен.
Иен с напряжением ждал. Ждал, как ему показалось, бесконечно долго. Но вот почувствовал легкое прикосновение к укрывавшим плечо бинтам.
— Это он сделал? — Голос Сабрины казался не громче дуновения ветерка. Иен покачал головой. Как все случилось на самом деле, теперь не имело значения. Когда-нибудь он расскажет ей правду. Когда-нибудь, но не теперь.
В ее вздохе чувствовалось явное облегчение.
Иен медленно поднял голову: встретиться взглядом с женой оказалось труднее всего. Уж лучше бы было оказаться в пылу сражения, чем здесь, в этой комнате.
— Брюс сам вынес приговор, — сказал он очень спокойно. — Его должны повесить на рассвете.
Глаза Сабрины наполнились слезами, и сердце Иена болезненно сжалось. Жена опустилась перед ним на колени, голова ее поникла. Пальцы вцепились в его руки. Когда она наконец подняла глаза, ее губы дрожали.
— Пожалуйста, Иен! Ты не можешь позволить ему умереть.
— Джеми охраняют не меньше дюжины людей. Пытаться его освободить — значит рисковать головой. — На душе стало чернее тучи. Он ей абсолютно безразличен. Жизнь Джеми дороже жизни собственного мужа. Потому что она его любит…
— Я не молю тебя об этом. Но ты можешь обратиться к Брюсу и попросить сохранить Джеми жизнь. Он его, конечно, не освободит, но, может, не пошлет на виселицу. Умоляю тебя, Иен… ты один способен его спасти. Ты один!..
Он понял, что Сабрина вот-вот расплачется.
Иен предложил Брюсу и его свите апартаменты на ночь. И в это время они как раз ждали его внизу.
Делать было нечего — отказаться он не мог: Сабрина возненавидела бы его на всю оставшуюся жизнь. С другой стороны, казалось неразумным превращать Брюса во врага, вымаливая у него жизнь Джеми Мак-Дугалу.
Молчание становилось гнетущим. Сабрина сдавленно всхлипнула.
— Так что, Иен, не можешь? Или не хочешь?
Он медленно поднялся во весь свой громадный рост и выдернул у нее руку, а Сабрина, как была, так и осталась на коленях, но глаза смотрели умоляюще.
— Хорошо, я его попрошу. Но предупреждаю, надежды мало, что Брюс согласится.
Лицо Сабрины благодарно засияло.
— Спасибо, Иен! — Ее губы дрогнули. — Большое спасибо.
Он вышел, не сказав ни единого слова, — не позволило странное смущение в груди. Сострадание не было чуждо душе Иена, но в тот миг его будто окутало черное облако горечи. Помимо воли мучила мысль: если бы ему грозила смерть, стала бы так же жарко вымаливать ему жизнь Сабрина?
Ответа Иен не находил, и это терзало его сердце. Ужиная с Брюсом, он ждал подходящего момента. И пока они ели, думал, что Эдуард Английский, должно быть, сожалел, что связался с таким человеком, как Роберт Брюс, воином внушительной внешности и несгибаемой воли.
После того как подали последнее блюдо и убрали тарелки, Брюс отпустил своих людей и повернулся к Иену: — Тебя что-то тревожит?
— Да, сир, — едва заметно улыбнулся тот. Нет смысла больше тянуть. Он сразу посерьезнел. — Дело касается пленника, Джеми Мак-Дугала.
— Что с ним такое?
— Только прошу вас не гневаться — я ни в коей мере не подвергаю сомнению ваше решение. И, в свою очередь, прошу не сомневаться в моей верности…
Брюс хлопнул его по плечу.
— Ты давно сражаешься за меня, Иен. Я это ценю. Так что говори прямо: чего тебе надо?
— Хорошо, сир. Моя жена, Сабрина, родом из долины, из клана Кинкейдов. В юности она едва не была помолвлена с Джеми Мак-Дугалом и теперь глубоко переживает, что он должен умереть. Ради нее прошу вас, конечно, не освободить, а только сохранить жизнь вашему пленнику.
— Последние месяцы Джеми Мак-Дугал был бельмом у меня на глазу. Ты сам это прекрасно знаешь, Иен.
— Знаю, сир, и прошу только из уважения к чувствам жены. Иначе бы никогда не решился.
Брюс кивнул и, откинувшись на стуле и потирая бородатый подбородок, какое-то время смотрел на колеблющееся пламя, свечи. Наконец он покачал головой: — Я не отмахиваюсь от твоей просьбы, Иен, но не могу править слабой рукой. Стоит раз проявить себя нерешительным и мягкотелым, таким тебя станут считать всегда. Я государь Шотландии, защитник земли и народа, и должен вести себя подобающим образом. Если враги проникли на мою территорию — Комины или Мак-Дугалы, — с ними надо поступать со всей строгостью, чтобы впредь было неповадно бунтовать. Мое решение остается неизменным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91