Черные Мантии - 3

Поль Феваль
Башня преступления
Часть первая
КЛАМПЕН ПО КЛИЧКЕ ПИСТОЛЕТ
I
УБИЙСТВО КОШКИ
Крохотное запыленное окно тускло освещало захламленную, но просторную лестничную площадку. На нее выходили три обшарпанные двери, к которым вела крутая винтовая лестница с запотевшей от влаги центральной опорой. Двери были расположены полукругом.
Справа и слева от узкой лестницы виднелись две ниши, забитые деревяшками и строительным мусором, кусками торфа и вязанками хвороста.
Вечерело. С нижних этажей, а было их всего три, доносился звон бокалов и различной посуды. Густые ароматные запахи поднимались из трактира и кабаре на первом и втором этаже и накапливались вверху.
На последнем этаже было сравнительно тихо. Из большой щели под правой дверью доносился едва различимый разговор, сдобренный аппетитным запахом свежего супа. За центральной дверью была полная тишина. А за левой дверью слышалось что-то совершенно необъяснимое. Обладая даже безупречным слухом, нельзя было с уверенностью сказать: за этой ли дверью или где-то совсем рядом ритмично стучал молот. При каждом его ударе вся лестница сотрясалась.
И все же оказалось, что стучали именно за этой дверью, но звук был приглушенным.
В нише по левую руку от лестницы ничего нельзя было разглядеть, кроме наваленного там, как попало, скудного бедняцкого топлива. Слабый луч от окна пробивался сквозь вязанки хвороста и освещал как раз то место, где преспокойно нализывал себя красивый пушистый кот.
На первой двери слева была только одна табличка с номером 7.
На средней двери, кроме номера 8, была карточка, прикрепленная сургучом. На ней чернилами было выведено имя: Поль Лабр.
Третья дверь под номером 9 была как раз той, из-за которой, как казалось, доносился загадочный ритмичный стук.
Внизу часы с кукушкой пробили пять раз. Что-то зашевелилось в левой нише. Кот, который был в нише напротив, сразу же насторожился в своем укрытии за хворостом.
Разговор в комнате номер 7 стал более отчетливым, говорящие подошли к самой двери.
Она распахнулась и сразу выпустила на свободу весь аромат супа, о котором мы уже упомянули. Комната была большой, в ней было намного светлее, чем на лестнице. Посередине стоял круглый стол, накрытый скатертью, а в глубине виднелся очаг, над которым была развешена всякая кухонная утварь. На пороге появились мужчина и женщина, продолжавшие свою беседу.
Женщина была немолода. В ее простом аккуратном платье было что-то от деревенской моды, отличавшейся прежде всего особой опрятностью. В молодости женщина была, наверное, очень красивой. Выражение ее лица вселяло доверие. Суровость и доброта одновременно угадывались в облике этой женщины.
Ее собеседник, мужчина лет 35–40, был пропорционально сложен, несмотря на свой маленький рост. Его энергичное лицо казалось добродушным и настороженным, как это случается у людей, чья профессия не соответствует их характеру. Он был чисто выбрит, смотрел прямо и очень проницательно своими черными глазами из-под густых бровей. У этого мужчины с открытой чистосердечной улыбкой был типичный костюм мелкого буржуа.
– Значит, генерал в Париже? – очень тихо спросила женщина, предварительно окинув взглядом лестничную площадку. – Зачем скрывать это от меня, месье Бадуа, – добавила она, заметив нерешительность своего компаньона. – Вы же знаете, что я не болтлива.
– Знаю, мамаша Сула, что лучше вас нет никого, – ответил месье Бадуа. – Но поймите, за этим кроются такие дела, что волосы станут дыбом! Я чувствую, что Приятель-Тулонец где-то совсем рядом.
– Месье Лекок! Черные Мантии! – еще тише сказала Тереза Сула без всякого опасения, скорее с любопытством. И продолжила, добавив нежности своему голосу: – Кис-кис-кис! Этот кот становится таким же гуленой, как месье Мегень. Ну иди, иди сюда драгоценный мой!
Бадуа протянул руку мамаше Сула:
– До скорой встречи, – сказал он. – Я буду к ужину, ровно в шесть… Странно, но все женщины испытывают что-то потаенное к этим гулякам и шалопаям.
Это был явный упрек, но Тереза добродушно засмеялась, по-прежнему держа протянутую ей руку.
– Кстати, у меня есть идея насчет этого юнца с бледным лицом, – шепнула она. – У меня… была дочь, ей примерно столько же лет, сколько и ему.
Она с грустью посмотрела на центральную дверь под номером 8.
– Я абсолютно не испытываю никакой ревности по отношению к месье Полю, – засмеялся Бадуа. Он был явно в хорошем расположение духа. – Если бы в нем была эдакая искрометность, он бы далеко пошел. Но это дело с генералом сразу же поставило на нем крест… Виною тому его застенчивость, стыдливость, предрассудки. До встречи, мадам Сула. Когда я нападаю на след, меня уже не удержать!
Он медленно начал спускаться по лестнице. Мадам Сула задумалась на мгновение и задержалась на пороге своей комнаты.
– Генерал! – сказала она про себя. – Моя дочь счастлива в его доме. Я знаю, что он любит ее так же, как свою вторую дочь!
Она позвала еще раз:
– Кис-кис-кис! Гулена! Кис-кис-кис!
Но упрямый кот превосходно чувствовал себя на куче хвороста и слышать не хотел, что его зовут.
Мадам Сула вошла в комнату и закрыла за собой дверь. Пока она находилась на лестничной площадке, размеренный и глухой стук, доносившийся из комнаты номер 9, прекратился. И как только мадам Сула ушла к себе, стук возобновился.
Теперь она сидела перед очагом и смотрела на большой медный котел, в котором вовсю кипело жаркое.
– Он и не знает, что я еще жива, – подумала она. – Ну и что? Я ведь никогда ничего у него не просила.
Она достала из-под косынки маленькую коробочку и открыла ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132