«Огонь!»
Прозвучало три выстрела, и я получил три ранения.
«Что вы наделали!» – воскликнул генерал. Я упал к нему на руки.
«А теперь спасайся, кто может!» – послышалось за саржевой драпировкой.
Я ощутил сильную слабость, но еще держался на ногах. Помню, что я сказал тогда:
«Я остался только один у матери».
Генерал поддерживал меня. Я добавил:
«В домах заговорщиков всегда несколько выходов. Если вы хотите бежать, то не выходите на улицу Прувер… и дайте мне честное слово, что вы не убьете короля!»
Он попытался расстегнуть мою одежду, чтобы осмотреть раны.
Но в этот момент раздался сильный шум со стороны лестницы. Генерал спросил:
«Вы пришли не один?»
Ответа не последовало. Я только услышал, как он шепнул почти про себя:
«Какие же это солдаты?! Испугались ребенка!»
В дверь постучали. Три раза потребовали открыть именем закона, а затем выбили ее.
В комнату ввалилась целая толпа: полдюжины полицейских в штатском и еще столько же – в форме. Задание месье В… было исполнено. Правда, полагаясь на мою молодость и растерянность, он рассчитывал на выстрелы из засунутых им в мои карманы пистолетов. Ему нужен был всего один выстрел, чтобы вломиться в дом, который он не мог обыскать без предлога. Он получил даже три предлога, но стрелял не я.
Сначала я его не заметил, хотя он был там в своем вечернем фраке и в больших зеленых очках, скрывавших его глаза. Толпа полицейских набросилась на генерала. Какой-то инспектор пошарил во внутреннем кармане моего сюртука и достал мое удостоверение.
«Здесь совершена попытка убить агента полиции», – сказал он.
Любимый мой брат Жан, вот и все мое письмо. Ты еще молод и проживешь длинную жизнь. Придет время, и ты вернешься во Францию. Я хотел тебе оставить хоть что-то, чтобы ты смог защитить меня, если кто-нибудь в твоем присутствии станет чернить память о твоем брате.
А если тебе понадобится свидетель, иди прямо к самому графу де Шанма.
И еще два обстоятельства. В доме по улице Прувер были найдены документы, позволившие возбудить дело о карлистско-республиканском заговоре (так официально назвали это дело), а генерала увезли в аббатство на острове Мон-Сен-Мишель.
После быстрого выздоровления я решил вернуть свое удостоверение месье Шарлю, но оно исчезло. Я помогал матери до самого последнего ее часа, зарабатывая перепиской разных канцелярских бумаг. И все же я по сей день окружен полицейскими, жалкими типами, с которыми я столуюсь у одной милой пожилой дамы. Она была так добра к моей матери.
Все ли я рассказал тебе? Ты, наверно, догадываешься, что не все. Я никак не решусь поведать тебе эту мою радость и муку одновременно. Я все оке хочу тебе рассказать о Ней, о том, как однажды вечером я увидел Ее. То был воскресный вечер, когда безутешное горе привело меня к алтарю.
Это случилось на следующий день после смерти нашей матери.
Если бы ты знал, как она красива! Всего лишь один беглый взгляд ее необыкновенно больших глаз пленил мое сердце!
Если бы ты знал, какие чарующие и мучительные мгновения переживаю я, когда мечтаю о ней. Как я страдал в своей комнате, откуда видны окна ее дома: страдал так, что хотел умереть.
Она в кого-то влюблена. Я тебе уже сказал, что она старшая дочь генерала Шанма?.. Это был только сон, всего лишь сон…
Безумство! Жалкое безумство!..»
На этом Поль Лабр остановился. Перо упало на стол. Он прижал к сердцу обе руки, и две крупные слезы потекли по его щекам.
– Безумство! – повторил он срывающимся голосом. – Смертельное безумство! Последним словом на моих устах будет ее имя – Изоль. И моя последняя молитва будет обращена к ней, а не к Богу!
Затем он опять взялся за перо и вычеркнул все после слов «Все ли я тебе рассказал?»
Вместо этого он написал:
«Я все тебе рассказал. Прощай, мой дорогой брат! Да будет с нами любовь!
Поль Лабр д 'Арси».
И написал адрес: «Месье Жану Лабру, барону д 'Арси, секретарю генерального консула Франции в Монтевидео (Уругвай)».
Наконец юноша запечатал письмо, встал и бегло осмотрел комнату.
– Кажется, я ничего не забыл, – сказал он, грустно улыбнувшись.
Поль вышел из комнаты, закрыл дверь на ключ и постучал к мадам Сула. Она открыла дверь.
Тереза Сула была уже одна, все столовавшиеся у нее полицейские инспектора давно ушли, кто по делам, кто в поисках развлечений.
– Идите перекусите что-нибудь, – пригласила Поля мадам Сула.
– Спасибо, – ответил Поль, – я не голоден.
Он передал свое письмо и еще несколько монет мадам Сула.
– Отошлите, пожалуйста, завтра утром, – попросил он.
– Постойте, – вспомнила вдруг Тереза. – А у меня для вас тоже письмо, только что пришло, ну и рассеянная же я!
Поль взял письмо и, не взглянув, сунул его в карман.
– Вы не любопытны, – заметила мадам Сула.
– Я знаю, что это, – машинально ответил Поль. – Сегодня вечером мне надо кое-куда сходить. До свидания, мадам Сула.
И юноша добавил дрожащим голосом:
– Я все никак не мог вас как следует отблагодарить за то, что вы делали для моей матери.
– Ну что вы, – сказала Тереза, – зачем опять об этом! Я готова сделать все, чтобы вы были счастливы, месье Поль.
– Счастье придет, мамаша Сула. До встречи, – несколько смутившись, попрощался молодой человек.
– До встречи… Завтра обязательно приходите обедать, а то вы так желудок себе испортите, – озабоченно проговорила мадам Тереза.
Но Поль уже ее не слышал. Он быстро спускался по винтовой лестнице.
На втором этаже ему повстречался мужчина, поднимавшийся наверх. Мужчина нес под мышкой какой-то большой предмет, которым он задел Поля.
– Ах, извините! – сказал мужчина. На лестнице была непроглядная темнота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132