— А где Дионис? Как он мог бросить тебя одну — нам на съедение?
— Это все Вакх, — сказала Ариадна. — Он пригласил вас прийти сразу же, а Дионис собирался устроить ужин. Бедный Вакх. Мое прибытие пришлось ему весьма не по душе, и он, думаю, надеялся, что я произведу на вас дурное впечатление или вообще откажусь с вами встретиться. Дионис ушел, чтобы организовать угощение. Подозреваю, гостей у него бывает немного — и он опасался, что слуги не смогут приготовить изысканной трапезы. Он рассказывал, госпожа Афродита привыкла к изобилию деликатесов...
— Нет, — сказал Эрос, — это я привык. У меня был очень плохой аппетит, вот Афродита и пыталась возбудить его разнообразием. — Он искоса взглянул на Психею. — Теперь аппетит у меня хороший. Я мог бы съесть жареную лошадь — причем без гарнира.
Ариадна поняла, что это шутка, и улыбнулась, но она видела, что взгляд Афродиты прикован к ее платью.
— Простите мне неподобающее платье, — поспешно проговорила она. — Я не хотела оскорбить вас. Вакху сказано было достать мне одежды получше, но...
— Это прекрасный наряд, — округлив глаза, перебила Афродита. Ее завороженный взгляд остановился сперва на корсете, оставляющем груди обнаженными, потом — на юбке колоколом, что делало талию узкой, а бедра — широкими, и, наконец, — на широком бахромчатом переднике, который углом сходился к точке, где был укреплен большой аметист, что невольно притягивало взгляд к месту ложбинки между ногами. Богиня склонила головку к плечу и добавила: — Ну или он был бы прекрасным, не будь весь в крови. Он подчеркивает в женщине все, что нужно. — Она повернулась к Эросу. — . Как вышло, что я до сих не видела ничего подобного?
— У тебя нет храмов на Крите, — объяснил он. — Там, на Крите, поклоняются Матери, хотя и признают несколько ее воплощений — скажем, Потнию.
Афродита задумалась.
— Поклоняются только воплощению?.. Я бы не возражала, но...
— Афродита, прошу тебя! — взорвался Эрос. — У Зевса с Афиной случатся припадки, а я вовсе не хочу быть поджаренным молнией или насаженным на одно из Афининых копий при попытке объяснить, что ты всего-то и хотела, что новый наряд.
Юная волшебница пожала плечами. Власть и приношения почитателей значили для нее меньше, чем для большинства магов, потому что она могла получать все, что хотела, и без прихожан. Она продолжала разглядывать наряд Ариадны, склоняя голову тот так, то этак, и с каждым мигом улыбка ее становилась все ослепительнее. Эрос и Психея переглянулись.
— Ну ладно, ладно, мне не нужен храм, — махнула рукой Афродита. — Я просто хочу носить такое платье, а для этого вовсе не нужно, чтобы мне поклонялись на Крите... Оно будто говорит с моей душой.
Ариадна задохнулась от ужаса. Она знала — Дионис говорил ей, что Афродита неукротимо, безнадежно сластолюбива, что едва ли ночь проходит без того, чтобы тот или другой маг или просто мимолетно понравившийся ей смертный не оказался в ее постели — или она в его. Однако выглядела и одевалась она, как девочка, едва достигшая поры женственности, не только поразительно красивая, но и бесконечно желанная — и совершенно невинная. Воплощение любви, какой ее жаждут видеть и знать.
— О госпожа моя, — выдохнула Ариадна, умоляюще складывая руки перед своими гордо приподнятыми грудями. В мысли одеть Афродиту в критское платье сквозило что-то почти непристойное — то были выставленные напоказ неистовые чувственность и сластолюбие, таящиеся под идеальной внешностью недотроги. То, чего никто не захочет обнажать. Это было отвратительно.
— Нет, Афродита. — Психея вздохнула. — Не здесь. И вообще вряд ли это платье тебе пойдет.
— Почему нет? — Афродита переводила взгляд с Психеи на Эроса и обратно, губы ее кривились. — Это наряд женщины, которая знает все лики любви — и жаждет их всех. — Она взглянула на Ариадну, стыдливо прикрывающую грудь, и засмеялась. — Я говорю не о тебе, дитя. Ты носишь это платье без похоти — в невинности и гордости чистой женщины.
Эрос издал тихий стон — но прежде чем он успел заговорить, отворилась дверь и вошел Дионис. Желание -Афродиты носить наряды критянок было утоплено в приветствиях и объяснениях. Потом возвратился Вакх — с вполне приличным пеплосом; он, правда, оказался длинноват, и Ариадне пришлось подпоясаться и сделать напуск. Афродита возмутилась — платье исказило фигуру Ариадны, — но Дионис был доволен и пообещал, что Силен завтра же подыщет ей что-нибудь более подходящее.
К несчастью, разговор об одежде вернул мысли Афродиты к критскому платью. Пришлось пересказать спор Дионису — и он в простоте душевной предложил Афродите примерить его. Психея вскочила с вскриком «Нет!», но Афродита, озорно рассмеявшись, исчезла. Дионис поинтересовался, что не так, и Эрос начал объяснять ему, что Психея не считает этот стиль подходящим для Афродиты. Прежде чем он умолк, появилась Афродита — в замаранном платье Ариадны.
Повисла мертвая тишина. Наконец Дионис медленно встал и попятился, тряся головой.
— Сними его! — потребовал он. Голос его дрожал. — Сними. Это невыносимо!
Ариадна вскочила и схватила его за руку, серебристый туман истекал из нее, окутывая обоих. По щекам девушки катились слезы.
Эрос спрятал лицо в ладони и съежился, словно старался укрыться от невыразимого ужаса.
Одна Психея, хоть и побледнев, не шевельнулась. Она обвела всех взглядом и вздохнула, покачав головой.
— Она не только Афродита, но и Кибела, — негромко произнесла она.
Глава 17
Афродита смеялась долго и громко и обводила всех взглядом, точно говоря: «Нет большего слепца, чем тот, кто не хочет видеть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129