Ц Это не было частной беседой, Ц сказал он. Ц Я никогда его раньше не вс
тречал. Мы просто разговорились за выпивкой.
Ц Держу пари, ты за нее платил, Ц заметил Котиадис. Ц Он скуп, как кошачь
е дерьмо.
Ц Давай я и тебя угощу, Ц ответил Эббот.
Котиадис попросил темное. Эббот рассказал ему ту же историю, что и Осборн
у, о том, что ищет работу в Лондоне. Котиадис посоветовал обратиться в "Сав
ой", где, как он слышал, требуется ночной штат. Он оказался приветливым, дру
желюбным молодым человеком и охотно рассказывал про свой дом на Кипре, п
ро работу под началом ненавистного Осборна, про отель и именитых гостей,
включая, конечно, Президента и его любовные похождения.
Любимицей Его Превосходительства была крупная улыбчивая темнокожая де
вушка по имени Дорис, которая ошивалась в одном из баров на Брюер-стрит.
Ц А что в ней такого особенного?
Котиадис пожал плечами.
Ц Она может трахаться без подогрева в любое время суток Ц в два, три, чет
ыре часа утра. Нжала самый неистощимый на выдумки сексуальный маньяк, ег
о никто не выдерживает. А эта красавица никогда не могла отказаться от де
нег.
Ц А кто может?

* * *

Министр уехал из своего офиса днем и отправился в Королевскую Марсденск
ую больницу, где в палате, заваленной цветами, тихо и безнадежно умирала о
т рака его жена. После этого он намеревался навестить квартиру на Фулхэм
Роуд.
Он сидел у кровати жены, пытаясь придумать, что сказать и стараясь на нее н
е смотреть. Ее лицо было серого цвета, она была болезненно худой и вялой от
анестезии. На запавших глазах супруги, как ему казалось, лежала печать см
ерти. Ее когда-то блестящие черные волосы, предмет ее гордости и украшени
е, были теперь серыми и ломкими.
Ее звали Роуз (как у Шекспира Ц "Ее лицо, как роза, а губы, как цветок. Когда-т
о. О да, когда-то. Много лет назад"). Он вспомнил и другие моменты из прошлого
и на минуту почувствовал горькое сожаление; прочистил горло, высморкалс
я и постарался быть мужественным. Когда-то политик ее любил, хотя большая
часть этой любви была обязана деньгам отца Роуз (она была единственным р
ебенком в семье промышленника). Справедливости ради, нужно сказать, что в
те годы министр и не осознавал, какую большую роль в этой любви играли ден
ьги. Это была, не больше и не меньше, обычная склонность человека к самообм
ану.
У нее были небольшие сексуальные потребности, поэтому он всегда развлек
ался с другими женщинами, впрочем, всегда следя за тем, чтобы она об этом н
е знала (при этом думая не только о деньгах). Время от времени ее взгляд или
сказанное слово заставляли его задумываться, а не знает ли она. Но минист
р не хотел выяснять этот вопрос, всегда ускользал от него или обходил его
со змеиной мягкостью, до совершенства отточенной за годы в Палате Общин.

И теперь он сидел в утопающей в цветах комнате, скованный воспоминаниями
, и неуклюже пытался поддерживать разговор.
Пытаясь разорвать молчание, спросил, как она себя чувствует, и она ответи
ла, что все еще страдает от несварения желудка. От чего бы она ни страдала,
так это точно, не от несварения желудка, но перед лицом смерти людям свойс
твенно прятаться за всякого рода эвфемизмами, то ли из чувства собственн
ого достоинства, то ли просто из страха.
Ц Как прошел твой день?
Ц Как обычно. Довольно напряженно. Встречи, совещания. Ты же знаешь.
Тут министр внезапно вспомнил. У него назначена еще одна встреча. Он посм
отрел на часы Ц пора идти. Поднялся, быстро приложился губами к ее влажно
му лбу и ушел.
В коридоре он наткнулся па ее лечащего врача, задал обычный вопрос и полу
чил ответ:
Ц Теперь в любой момент. Через несколько дней. Неделю. А может, и завтра.
Он поспешил прочь из больницы и через несколько минут уже остановился у
дома на Фулхэм Роуд. Он взбежал по лестнице и нетерпеливо нажал на звонок.

Ц Кто там?
Ц Я. Кого, черт побери, ты еще ждешь?
Ц Мне нужно было убедиться, Ц сказал она, открывая дверь. Ц Я как раз со
биралась принять ванну.
На ней не было ничего, кроме домашних туфель на высоком каблуке.
Ц О Боже, Ц произнес он, быстро вошел и закрыл за собой дверь.
Ц Как прошел твой день?
Ц Не задавай мне этот вопрос, Ц прозвучал резкий ответ.
Она стояла и удивленно смотрела на него. Девушка была обнаженной, здоров
ой и красивой, гладкокожей и молодой. От нее исходил аромат юной женствен
ности.
Ц Ты хорошо себя чувствуешь?
Ц Пойдем, Ц сказал он, беря ее за руку и таща по направлению к спальне.
Ц Так торопишься?
Ц Ты бы тоже торопилась, если бы была в моем возрасте.
Ц В твоем возрасте? Что ты имеешь в виду? Я знаю мужчин моложе тебя, которы
е...
Ц Кончай болтать. Это не входит в число твоих достоинств.

* * *

Одиночество Ц последнее прибежище для индоктринированного прав
ительством злодея. Нет, это был патриотизм. Эббот хихикнул. Казалось, его р
азум блуждал, делая неожиданные зигзаги и скачки. У него были галлюцинац
ии, он проваливался в сон. Его язык распух от жажды. Наверное, Ричард сходи
л с ума в сумерках этой кирпичной печи с ее земляным полом, деревянной ска
мьей и маленьким зарешеченным окошком высоко в стене.
Во мраке появлялись лица. Лицо той, которую впервые поцеловал. Ее ке
льтская бледность, серьезные глаза. И поцелуй, такой романтический, тако
й эмоциональный, такой асексуальный, но трепетный и нежный в полумраке э
той комнаты у темнеющей реки. Ему было двенадцать, и казалось, он умрет от
любви, так было больно сердцу.
Лунообразное лицо учителя латыни, его мягкий голос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72