Но с такими односторонними подходами не
поймешь этот период, и то, что в нем родилось, -- его результат. Сталинизм
-- это не нечто, подобное гитлеризму в Германии. Сходство есть. Но раз-личие
существеннее. Сталинская эпоха в ее самых суще-ственных свойствах вошла в
структуру нового общест-ва и в психологию нового человека. Отброшено лишь
то, что было связано с процессом строительства, с исто-рическими условиями,
с неопытностью, с наследием ре-волюции и прошлого... Что считать сталинизмом
-- то, что осталось, или то, что отброшено? Есть пробле-мы словесные. И есть
проблемы существенные, а имен-но: проблемы понимания эпохи и ее продукта,
причем всестороннего понимания. И без поверхностных анало-гий. Фашизм --
явление мимолетное и бесперспектив-ное. Коммунизм приходит на века.
Для меня сталинизм есть целая эпоха, а не только форма власти и
управления. Вот вам еще один аспект этой эпохи, о котором никто ничего не
говорит. В это время начала складываться новая социальная структура
общества, новые формы неравенства. Сталинизм был попыткой остановить этот
неумолимый процесс. Отсю-да -- особо жестокие репрессии в отношении
предста-вителей нарождающихся господствующих классов. Не-способность
остановить этот процесс -- вот основная причина поражения сталинизма как
формы власти и ухо-да его со сцены истории.
Посмотрите, что происходило! Сталин и его сообщни-ки при поддержке
определенных кругов населения раз-громили "ленинскую гвардию", т. е. тех
деятелей рево-люции и те слои населения, которые были активными участниками
революции и Гражданской войны. Таким образом, сталинисты действовали как
контрреволюцио-неры -- они остановили революционный период. Но, при-ступив к
мирному строительству, они сами выступили одновременно и как носители духа
революции.
Или возьмите, к примеру, коллективизацию. Чего только о ней не
наговорили! Ошибка! Преступление! Бессмысленная жестокость!.. И ни слова о
ее великой исто-рической роли. Я-то это пережил. Да и ты тоже. Мы-то знаем,
что это такое было. Недавно прочитал я статейку. Автор поступает так. Берет
продукцию с приусадебных участков, находящихся в частном владении, и делит
на общую их площадь. Затем берет продукцию колхозов и делит на площадь
колхозных земель. И естественно, по-лучает, что первая цифра превосходит
вторую, -- намек на то, что частное хозяйство продуктивнее колхозного. Но
это -- грубая ошибка. Надо полученные в обоих слу-чаях цифры разделить на
величины затрат усилий людей соответственно на приусадебных участках и
колхозных землях. И тогда первая величина продуктивности будет много ниже
второй. Вот глубочайшая причина, почему теперь крестьян силой не заставишь
отказаться от кол-хозов и вернуться к единоличному хозяйству. Сколько
миллионов людей охотно бросило тупую и изнуритель-ную крестьянскую жизнь и
ринулось в города и на строй-ки?! А ведь это -- тоже дело сталинизма!
То было время великого (великое -- не обязательно хорошо) социального
творчества. Многие исторические открытия делались на наших глазах. И мы сами
прини-мали в них участие в качестве материала творчества и в качестве
творцов. Интересное это явление -- историчес-кое творчество масс людей.
Проходят годы, и ученые на-чинают ломать голову над какими-то историческими
яв-лениями, пытаясь разгадать их тайну. А для участников этих явлений
никаких тайн нет. Для них все очевидно. Все происходит на их глазах. Но зато
они еще не знают того, во что со временем вырастет их примитивное и
не-приглядное начинание. Им неведомо то, что их жалкое дело рождает великий
феномен истории, который со вре-менем станет таинственным для мудрецов.
Впрочем, лишь для мудрецов. Чтобы эти мудрецы выглядели именно муд-рецами, а
не беспомощными идиотами.
Вот возьмите эту форму рабского труда, которая при-обрела такой размах
в Советском Союзе и стала необходи-мым элементом жизни, -- посылку миллионов
людей из городов в деревни, на стройки, в отдаленные районы. Пропаганда
рассматривает ее как начало "подлинно коммунистического отношения к труду",
как признак будуще-го райского коммунизма. Я согласен с тем, что это --
при-знак коммунизма. Только уже наступившего. И далеко не райского. Как эта
форма зародилась? Очень просто. В ре-зультате политики коллективизации и
индустриализации деревни опустели. А война вообще почти полностью ис-требила
деревенское мужское население -- деревенские парни и мужики погибали на
фронте в первую очередь. Они были на самом низу армейской иерархии,
выпол-няли самую опасную и самую черновую военную работу. Положение в
деревне стало катастрофическим. И это уг-рожало катастрофой всей стране.
Выход был один: послать людей из городов в деревни. Так и сделали. Часть
напра-вили насовсем. А основную массу -- на сезонные работы.
Обратите внимание: другого выхода не было! Либо гибель, либо делать
таким-то единственно доступным путем. Вот вам одна из особенностей
исторического творчества: необходимость. Необходимость в смысле на-сущной
потребности и возможности реализовать ее та-ким путем. История подобна реке:
она течет туда, куда можно течь. Она течет в "социальные" дыры. Она течет в
силу законов тяготения. А когда опыт удался, люди, от которых зависела
судьба масс народа и страны, сделали определенные выводы: 1) можно без
катастрофического ущерба для экономики страны посылать миллионы лю-дей из
городов туда, куда нужно;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11