— Это довольно распространенный обычай среди жителей некоторых… — Джаред осекся и стиснул зубы, изо всех сил стараясь не извергнуться немедленно. Горячая влажная пещерка Олимпии чуть коснулась его вздыбленного мужского естества.
— Некоторых, э-э… заморских стран.
Олимпия распахнула глаза, потом улыбнулась, и в ее улыбке появилась мудрость всепонимающей женщины. Она медленно опустилась на него, так что копье Джареда очутилось у самого ее входа.
— И что же это за страны, мистер Чиллхерст? Вы же знаете, что я люблю познавать новое.
Джаред смотрел на нее, а в ее глазах бегали шаловливые чувственные огоньки, он усмехнулся:
— Напомните, чтобы я позднее составил для вас список, миссис Чиллхерст.
— Если вас не затруднит.
— Что вы, что вы! Если помните, я же учитель и прекрасно составляю списки.
Его руки сомкнулись на ее бедрах, и он с уверенной силой вонзился в Олимпию, не ожидавшую этого.
— Джаред! — Ее глаза расширились от изумления и сразу сузились от желания. — Какой интересный обычай!
— Я так и думал, что тебе понравится. — Джаред провел рукой по плавной линии ее бедер.
Слова давались ему с трудом. Всем существом он откликался на песню сирены. Он застыл, переполненный желанием, близким к отчаянию. Олимпия (шла влажной и жаркой, она плотно и туго облегала его плоть. Она вбирала в себя, окутывала, опутывала, превращала его в часть самой себя. За эти несколько минут, что он проник в самую глубь, Джаред понял, что он не одинок. Он обрел возлюбленную, сумевшую затронуть его душу. Возлюбленную» которая поможет ему спастись с одинокого острова.
— Моя возлюбленная сирена. Жена моя.
Олимпия вскрикнула. Тело ее напряглось, и, сотрясаемая волнами страсти, она обессиленно рухнула, обняв Джареда.
А потом она пела свою пронзительно-счастливую, сладкую песнь сирены, песнь, которую она пела только для него. В последний раз он с силой насадил ее на себя, и его поглотили бушующие волны не отмеченного ни на одной карте мира моря.
— Фейерверк, — пробормотал Джаред. Олимпия вздрогнула. Она лежала на сильном влажном теле Джареда, ноги их сплелись, ее волосы рыжим пламенем разметались по его груди.
— Что ты сказал? — рассеянно спросила Олимпия.
— Заниматься с тобой любовью — все равно что находиться в самом сердце фейерверка. — Джаред запустил руку в ее волосы и принялся перебирать локоны, блестевшие в свете свечи. Он удовлетворенно улыбнулся:
— Сирена моя, у тебя столько талантов. Ты можешь соблазнить меня даже тогда, когда ссоришься со мной.
Олимпия хихикнула:
— Не обижайтесь, милорд, но вас очень легко соблазнить.
Улыбка сошла с его лица.
— Только тебе.
Она слегка опешила от резкой и внезапной перемены его настроения. Возможно, из-за того, что сама пребывала еще в состоянии приятной расслабленности. Встретившись с ним взглядом, она вновь ощутила, как все недоразумения и недомолвки, мешавшие их взаимопониманию, отступают прочь.
— Я счастлива слышать это, Джаред, потому что со мной происходит то же самое, — мягко сказала она. — Ты единственный мужчина, о котором я мечтала.
— Вот теперь мы по-настоящему женаты, — произнес он очень тихо и твердо, словно скрепляя некое соглашение незримой печатью. — И для нас обоих нет пути назад.
— Я знаю. Это как раз то, что я пыталась тебе объяснить. раньше.
— Ах да, твоя лекция на тему, что раз уж мы обречены друг на друга, то следует попытаться извлечь из этого как можно больше выгоды для обоих.
Его насмешка заставила ее вспыхнуть.
— Я только пыталась оценить ситуацию с практической точки зрения.
— Предоставь практическую сторону нашей жизни мне, я неплохо с этим справляюсь.
Олимпия нахмурилась:
— Не кажется ли тебе это странным?
— Что именно?
— Ты такой практичный и разумный, но в то же время в тебе бушуют страсти, которым ты никогда не даешь выплеснуться наружу. Твое самообладание порой пугает меня, милорд.
— Благодарю. Я всегда стараюсь контролировать себя.
Она одобрительно улыбнулась:
— И правда, стараешься. Главное, что тебе это почти всегда удается, Джаред!
— М-м-м?
Она коснулась черной бархатной повязки на его глазу.
— Ты никогда не рассказывал мне, как ты потерял зрение.
— Это не столь поучительная история.
— И тем не менее я хотела бы услышать ее. Я хочу знать о тебе все. — Джаред перебирал ее волосы.
— У меня есть двое племянников, Чарльз и Уильям, которые всю жизнь стараются во что бы то ни стало быть достойными репутации нашей семьи.
— О чем ты?
— Они милые, только слишком отчаянные, безрассудные, а то и просто надоедливые непоседы. Когда им было четырнадцать и шестнадцать, они решили заняться незаконной торговлей. Они связались с контрабандистом, который возил товары во Францию.
— И что произошло?
— Я узнал об их планах в ту ночь, когда они только-только начинали. Мои отец и дядя оказались замешанными в Италии в очередную авантюру. Ко мне пришла в слезах моя тетка, мать этих мальчуганов, и умоляла меня уберечь Чарльза и Уильяма от беды.
— Сколько тебе было лет?
— Девятнадцать.
— Так ты… Той ночью что-то произошло? — встревожилась Олимпия.
Джаред недовольно поморщился.
— Да уж не без этого… Всегда что-то происходит, когда кто-нибудь из моей семьи замышляет очередные идиотские планы. У мальчиков возникли осложнения с капитаном судна, которое перевозило через Ла-Манш контрабанду.
— А что он сделал?
— После того как мои племянники разгрузили корабль и складировали товар на берегу, капитан счел, что больше не нуждается в их помощи. Но делиться выручкой ему тоже не хотелось. Он решил завладеть товарами и не оставлять свидетелей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110