— Вот уж о чем мне нисколько не хочется думать!
— Тебе так страшно? Не ожидал от тебя, Викки. Насколько мне известно, ты не трусиха.
— Ты позвал меня на прогулку, чтобы побеседовать о своем наследнике? Если так, лучше нам сразу повернуть обратно.
С минуту он помолчал. Потом спросил:
— Я настолько отвратителен тебе, что ты не хочешь даже подарить мне ребенка?
— Успокойся, ты совсем не отвратителен, — взорвалась она. Снова он пытается оказать на нее давление. — Разве в этом дело?
— И на том спасибо.
Виктория вздохнула:
— Просто я не хочу думать о твоем наследнике — ни сегодня ночью, ни завтра, ни в любую другую ночь, до тех пор, пока мы не уладим наши недоразумения.
— Все наши недоразумения сводятся к твоей гордыне и боязни потерять свою независимость. Будет ли тебе легче, если ты поймешь, что не только ты лишилась свободы?
Она искоса глянула на него:
— Уж не себя ли вы имеете в виду, милорд?
— Да.
— На мой взгляд, вы вполне свободны.
— Посмотри внимательнее, Викки. Я утратил свою свободу в тот день, когда унаследовал Стоунвейл. Я прикован к этой земле, обречен да конца жизни нести ответственность перед нашими детьми и потомками.
— И вы всегда исполняете свои обязанности, невзирая на последствия. — Она пристально глядела на дорогу впереди, не зная, что услышит в ответ.
— Я буду делать все, что в моих силах, Викки, даже если что-то не найдет отклика в твоей душе. Но хочу, чтобы ты помнила даже в разгар сражения: все, что я делаю — делаю в надежде, что так будет лучше для нас обоих и для нашего будущего. Я ведь не спорю с тобой по пустякам. — Он улыбнулся. — Поверь мне, наша битва поглощает столько времени и сил, что я не могу тратить их на мелочи. Я уступаю тебе во всем, где можно.
— Уступаешь мне? — возмутилась она. — Это ты называешь уступкой? По-моему, вы, как всегда, переоцениваете себя, милорд.
Он легко взмахнул рукой, словно пытаясь охватить залитый лунным светом мир:
— Посмотри вокруг, дорогая. Кто из твоих знакомых выбрался бы из теплой постели в такой час ночи только для того, чтобы доставить тебе удовольствие?
Она невольно улыбнулась ему в ответ. Отправляясь в столь поздний час вместе с Лукасом на поиски приключений, она испытывала необыкновенное волнение. Сейчас она даже не могла вызвать в себе тот гнев, который лелеяла в продолжение всего дня.
— Боюсь, милорд, никто из моих знакомых не сделал бы мне такого одолжения. Однако я никогда и не подвергала их подобному испытанию. Может быть, если бы я занялась поисками, я бы нашла благородного джентльмена, а то и двух, которые согласились бы потакать моим причудам.
— Если я поймаю тебя за подобными поисками, тебе с неделю не удастся сесть верхом на лошадь.
Ее радость тут же угасла.
— Вот и вся ваша уступчивость, милорд.
— Всему есть свои границы, миледи, и вам придется с этим считаться.
— Кстати о границах, причислите к ним и мой туалетный столик — я намерена придвигать его к двери каждую ночь! — пригрозила Виктория.
Лукас снисходительно усмехнулся:
— Даже в самую безлунную ночь я смогу подобраться к вашему окну по карнизу. Но предупреждаю вас, миледи, если вы принудите меня к подобной вылазке в дурную погоду, я могу не проявить к вам особого терпения, когда наконец влезу в ваше окно.
— И тем не менее вы все-таки влезете в мое окно?
— Можете положиться на меня, моя радость. Вы увидите меня в окне так же верно, как утром — восход солнца.
Виктория вновь отважилась бросить на него быстрый взгляд и увидела, что Лукас пристально смотрит на нее. В глазах его отражался свет луны… Все ее тело немедленно откликнулось на его безмолвный призыв. Лукас хотел ее и не пытался скрыть свое желание. Она ощутила свою власть над ним, и голова ее закружилась от волнения.
В эту минуту ее лошадка негромко заржала.
— Лукас, я…
— Тише! — Лукас подобрал поводья и протянул руку, чтобы остановить ее лошадь. Желание в его глазах мгновенно сменилось напряженным вниманием.
Она инстинктивно понизила голос:
— Что такое?
— Кажется, мы тут не одни, — ответил он. — Быстро. К деревьям.
Виктория не спорила. Она послушно последовала за Лукасом в темноту ночного леса у обочины дороги. Там они укрылись, следя за освещенной светом луны дорогой.
— От кого мы прячемся? — шепотом спросила она.
— Я еще не уверен, но могу представить себе, кто бродит здесь среди ночи.
— Разбойник! — сразу оживилась Виктория — Значит, он не убрался отсюда. Ой, Лукас, как здорово! Мне в жизни еще не попадался настоящий разбойник!
— Чему можно только радоваться, мадам. И мне приходится винить самого себя за то, что сегодня вы приобретете еще и этот опасный опыт.
Виктория услышала, как где-то на дороге зацокали копыта. Секунду спустя из-за поворота показалась темная фигура верхом на неуклюжей, скорее всего крестьянской лошади. Разбойник был укутан в ветхий черный плащ, нижняя часть лица завязана платком.
Когда он выехал на середину дороги, Виктория заметила, что он нетерпеливо бьет пятками в раздутые бока лошади. Понукающий голос всадника отчетливо разносился в ночном воздухе:
— Быстрее, быстрее, лентяйка! Что, у нас вся ночь впереди? Карета вот-вот приедет. Пошевеливайся, черт бы тебя побрал, толстая кляча!
Лошадка неторопливо трусила по дороге, пока всадник не заставил ее свернуть в лес, чтобы спрятаться у дороги прямо напротив Виктории и Лукаса.
Виктория поняла, что они вынуждены оставаться в своем укрытии. Они не могут показаться на дороге, пока тот человек, разбойник он или нет, не уберется отсюда. Ей почудилось, что Лукас, по своей привычке, тихо выругался про себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117