— Некоторые мужчины тоже способны учиться на собственных ошибках и с годами становятся проницательнее.
— Так хорошо?
Лукас резко втянул в себя воздух:
— Викки, не могла бы ты поосторожнее обращаться с моей ногой? Как раз самое больное место. Пожалуйста, чуть-чуть повыше.
— Так? — Ее пальцы скользнули вверх по бедру.
Лукас не решился ответить ей.
Ее прикосновение было столь возбуждающим, что он боялся в любой момент утратить власть над собой.
— Лукас, тебе плохо? — На этот раз в голосе Виктории звучала подлинная тревога.
— После той ночи, что мы провели вместе в гостинице, ты могла бы уже знать, как действуют на меня твои прикосновения.
Ее руки замерли высоко на бедре Лукаса.
— Ты хочешь, чтобы я прекратила? — неуверенно спросила она.
— Никогда. Ни за что на свете. Лучше уж я в блаженстве умру под этой пыткой.
— Лукас, ты… ты хочешь, чтобы я соблазнила тебя?
Лукас резко открыл глаза и бросил взгляд на жену:
— Я отдам за это свою бессмертную душу!
Она заморгала, не ожидая такого признания. Лукас прочел в глазах жены тоску и желание.
— Не думаю, что вам придется платить так дорого, милорд.
Лукас коснулся ее лица, его пальцы осторожно скользнули ниже, нащупывая янтарный кулон.
— Слава Богу, что ты так честна в наших научных экспериментах!
— О, Лукас. — Тихонько вскрикнув, Виктория бросилась в его объятия, прижалась к груди мужа, обхватив его обеими руками. — Лукас, я все время вспоминаю ту ночь. Я была так счастлива с тобой в те короткие часы.
— Только твоя гордость мешает тебе снова стать счастливой. — Он ласково погладил руку Виктории, ощущая приятную тяжесть ее тела на своей груди. — Неужели твоя гордость требует нашего разлада? Мы связаны теперь друг с другом на всю жизнь, Викки. Неужели ты хочешь, чтобы каждая ночь превращалась для нас в ад?
Виктория уткнулась лицом в плечо мужа, чтобы не смотреть ему в глаза.
— Когда ты так говоришь, я выгляжу довольно глупо, верно? Тетя Клео сказала мне, что я сама постелила себе постель, и теперь мне придется в ней спать. Она сказала, как постелешь, так и будешь спать.
— Я высоко ценю суждение твоей тети, но не хотел бы оказаться в одной постели со святой мученицей. Как ты знаешь, однажды я уже с трудом избежал подобной участи, — напомнил Лукас.
Плечи Виктории затряслись от тихого взволнованного смеха.
— Да-да, кажется, что-то припоминаю. Прекрасно, Лукас, тогда я буду рассматривать свое решение исполнить мои супружеские обязанности не как вопрос долга, а как вопрос логики и здравого смысла. Как ты сам говоришь, глупо подвергать нас обоих напрасным мучениям.
— Лучше уж разумный «синий чулок», чем набожная мученица. — Двумя пальцами Лукас приподнял лицо Виктории и поцеловал ее. — Уж если «синий чулок» убедит себя, что надо уступить страсти, она не будет притворяться, будто не испытывает никакого наслаждения. — И он прильнул губами к ее губам.
Виктория еще мгновение колебалась, словно быстро перебирала свои доводы, проверяя, верное ли решение она приняла. Потом с тихим стоном она ответила на поцелуй, ответила с таким искренним и сладостным пылом, что голова у Лукаса закружилась.
Крепче обхватив мужа руками, Виктория раскрыла губы в ожидании нового поцелуя. Язык Лукаса проник глубоко в ее рот в предвкушении еще более интимного проникновения. Виктория прижалась к нему, он чувствовал под корсажем ее грудь, и все тело Лукаса сотрясла дрожь неутоленного желания.
— Дорогая, я так долго ждал нашей брачной ночи! — Лукас с трудом оторвался от губ Виктории и наклонился за янтарного цвета плащом, который она постелила себе под ноги. Одной рукой Лукас расправил плащ, превращая его в любовное ложе.
— Он совсем испачкается, — машинально пробормотала Виктория.
— У тебя есть и другая одежда.
Лукас возился с ее платьем, сам удивляясь и своей поспешности, и неожиданной неловкости. Довольно с него стратегии. Подлинный Лукас, томившийся в нем, вырвался на свободу. Его ожиданиям придет конец.
Тогда, в первый раз, он заставил себя сдерживаться до тех пор. пока не почувствовал в Виктории желание, равное своему. Он так старался не причинить ей боль, не напугать ее, так хотел доставить ей наслаждение. Но теперь он мог думать только об одном: скорее, скорее овладеть ею. Он должен был убедиться, что она снова принадлежит ему.
На этот раз он не мог сдерживаться.
Почувствовав его нетерпение, Виктория вздрогнула, но когда он помог ей опуститься на плащ, она покорно легла на спину. Лукас потерпел поражение в борьбе с ее платьем и удовольствовался тем, что поднял повыше юбку, к самой талии. Он взглянул ей в лицо: не обидел ли ее своей торопливостью. Виктория встретила его взгляд сияющей улыбкой, искорки огня играли в ее глазах. Лукас принялся за свою одежду.
— Черт побери!
— Что такое? — мягко откликнулась она.
— Ничего, замешкался…
Наконец ему удалось расстегнуть бриджи. Он решил не снимать их, а тем более сапоги. Яростное желание полыхало в нем. Он обрушился на свою жену, пылая раскаленным добела пламенем любовной лихорадки. Едва он сжал руками ее бедра, как Виктория раздвинула ноги, полностью открываясь ему. Лукас опустился меж ее ног и ощутил ее влажное тепло, когда прижался к ее податливому телу. Он нежно сжал зубами сосок Виктории и начал осторожно его покусывать, одновременно медленно входя в ее тугое горячее лоно.
Виктория вскрикнула и рванулась навстречу ему. Он почувствовал, что ее тело не сразу приняло его, и очень медленно продвинулся глубже, напоминая себе, что для его жены все это еще очень непривычно.
— Приподнимись, дорогая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117