Запах смятой травы наполнил ноздри Рэнда. Ему удалось вырваться и удержать кулак Бевана.
– Я пришел помочь тебе!
– Тогда не мешай, дай уйти! Рэнд испустил долгий вздох.
– Они никогда не отпустят тебя вот так.
Беван высвободил руку и вновь занес ее для удара, но Рэнд успел перехватить ее. Две руки столкнулись в воздухе, высекая сноп искр. Бах-дар против бахдара. Беван застонал:
– Значит, ты поддался им… Ты им поверил! Он пренебрежительно скривил губы, его черные глаза сверкнули.
– Ты поверил их вранью!
Он рванулся, отбросив Рэнд а, и нанес ему жестокий удар носком ботинка. Удар пришелся прямо под ребра. Рэнд скорчился от боли.
Он с трудом заставил себя встать на колени, услышав шум двигателя. Работали не его сани – те стояли на прежнем месте. Рэнд поднялся на ноги, шатаясь, согнувшись пополам.
Шум слышался сзади. Рэнд обернулся и увидел, что Беван ведет сани прямо на него. Рэнд споткнулся, и полозья проехали по его телу.
На лице Бевана нет раскаяния, подумал Рэнд, погружаясь в темноту.
Боль, агония, отвращение, предательство, страх, гнев… Палатон лежал, мучаясь от смены чувств. Но эхо его Брата осталось слабым и пульсирующим. Палатон протянул руку вдоль связи, убеждая Рэнда подняться.
Мальчик отказался. Он съежился, застыв в своем отчаянии, скорбя по погибшей дружбе.
Поднимайся!
Рэнд сел, потрясенный. Кровь струилась из его запястья, а он смотрел на нее и не замечал. Это видение появилось в голове Палатона так отчетливо, как будто он стоял рядом с человеком.
Останови кровь!
Усталым жестом Рэнд оторвал болтающуюся манжету и обернул ее вокруг запястья, как повязку. Повязка смягчила пульсирующую боль. Теперь он почувствовал тошноту. Каждый вздох вызывал у него внутри вспышку боли. Но как только он встал на ноги, боль ослабла.
Иди за ним!
Рэнд нагнулся. Его голубая форма была порвана на колене, кожа содрана, вокруг уже проступал лиловый синяк, но повреждение казалось незначительным. Рэнда вырвало, и он долго стоял, отплевываясь, а потом заковылял к оставленным саням.
Казалось, движение помогало ему. Он убрал волосы со лба и глаз. Ему не хотелось следовать за Беваном.
Ты должен помочь ему!
Рэнд издал беззвучный смешок. Он устало прислонился к борту саней, слишком слабый, чтобы забраться в них.
Палатон убеждал: «Рэнд, Брат… вспомни, этот огонь… он появляется непреднамеренно. Он не может контролировать свой бахдар. Понимаешь? Он уничтожит Бевана. Он может уничтожить Аризар».
Эта мысль насторожила Рэнда, но не спасла от слабости.
– Все хорошо, – громко произнес он. – Все в порядке.
Он забрался в машину и завел ее. Ему не нужна была карта. Беван сбросил ауру, и Рэнд мог читать ее, это зеленоватое расплывчатое мерцание в чистом воздухе, напоминающее яд.
Это и в самом деле действует, как яд – видеть, что стало с другом.
Сани вырвались на поляну.
Глава 30
В сумерках Грасет принесла ему еду и опустилась на колени рядом.
– Что случилось?
– Слишком темно, чтобы продолжать езду. Бевана одолела лихорадка, и он заснул. Рэнд – тоже. Бах дар вредно действует на людей.
Наставница Грасет печально улыбнулась.
– А разве на нас он действует лучше?
Палатон взглянул на нее.
– Хотелось бы думать.
Его собеседница была суровой, совсем не красивой чоя. Он не чувствовал к ней влечения, но восхищался тем, как стойко она переносит беду.
– Ты должен вызвать его домой, чтобы продолжить процесс связи.
Палатон усмехнулся.
– Думаю, мы и так достаточно связаны.
– Нет… я хочу сказать, тебе надо узнать, как отделиться от него, как избежать полного истощения друг друга. Как защитить себя. Связь с Братьями – это постепенная процедура. Ты и Рэнд естественным образом поддерживаете друг друга. А теперь ты должен научиться прекратить отдавать силы.
Он устало глотнул остывающий брен.
– Для этого у нас еще хватит времени. А теперь… мальчику плохо. Это душевное потрясение. Рэнд должен найти его.
– Знаю, – ответила Грасет и вышла, оставив его в обществе множества книг и картин, изображающих Чо – картины от времени потрескались, но виды на них остались такими же ясными, как при их написании.
Рэнд спал плохо. Его тело ныло, лицо горело. Воды осталось совсем немного. Какие-то насекомые гудели над ухом и вгрызались в землю с раздражающим постоянством. Наконец он впал в почти бессознательное состояние и погрузился в черный неотвратимый сон.
Палатон мгновенно очнулся и схватился за подлокотник кресла, чтобы удержаться в нем. Его мозг затопили образы, посылаемые Рэндом – причем далекие от реальной жизни.
Паншинеа, спускающийся на Скорбь, держит под руку Риндалана. Император под охраной, явившийся защитить позиции своих представителей в Чертогах Союза. Враги, ждущие его. Торжествующее посольство абдреликов. Чо в панике, оставшаяся без императора и без наследника. Небесный дом, замышляющий нападение на Звездный дом.
Скорбь с ее кристаллическими реками и ручьями, расстилающаяся перед Паншинеа. Император останавливается перед мемориалом у Чертогов – и плачет. Как и непреклонный Риндалан. И, как мольба к Вездесущему Богу, имя Палатона срывается с губ императора.
Палатон хорошо знал Чертоги, знал императора – и знал, что Рэнду об этом неизвестно.
Однако то, что он видел, не было воспоминанием.
Предвидение. Мальчик явно предвидел то, что сейчас пригрезилось Палатону.
Даже Палатон не обладал таким даром, кроме неясного предчувствия. Какую же преграду они прорвали, наделив человека даром чоя?
Если это предвидение справедливо, Паншинеа грозит свержение, и он встретит его с именем Палатона на устах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87