Здесь было тепло. Палатон взглянул на свои сапоги, до самого верха голенищ забрызганные грязью, и поморщился.
Послышался приглушенный, скрежещущий шум, и основание фонтана отодвинулось в сторону, открыв арку. Женщина-офицер прошла вперед, а ее сопровождающий пропустил Палатона и затопал вслед за ним.
Музыка линдара стала слышнее, когда они вступили в кабинет рядом с залом, и Палаток увидел императора Паншинеа, сидящего за инструментом. Длинные пальцы императора беспечно, но уверенно летали над струнами, разыгрывая причудливую мелодию.
Комната была наполнена теплом камина и ярким светом фонарей. Тяжелые ворсистые ковры покрывали мозаичный пол, низкие столики манили присесть или лечь на ковры у огня. Встроенные в стену полки занимали массивные тома, в углу виднелась подвесная библиотечная лестница. Растения в огромных вазах и подвешенных к стенам горшках вплетали в атмосферу комнаты свои сырые запахи.
Офицер и ее сопровождающий почтительно остановились, слушая, как император заканчивает пьесу. Струны дрогнули, пропев заключительный аккорд, и замерли.
Паншинеа был одет по-зимнему, как будто собирался выйти из дворца. Его подбитое соболем одеяние было оторочено тем же мехом на рукавах и воротнике, обувь была толстой и теплой. Палатон мысленно пожалел этого престарелого чоя, пытающегося спастись от холода старости, но тут же отогнал свои мысли, увидев, как император встает из-за инструмента.
Приблизившись, император протянул руки для пожатия, и когда их взгляды встретились, Палатон сразу понял: императору известно, о чем он думает. С помощью телепатии или чего-то иного, но этот чоя читал его мысли так же легко, как только что читал нотные строки музыкальной пьесы.
– В этом году в Чаролоне ранняя зима, – произнес Паншинеа и поднял правую руку.
– Император, – почтительно проговорил Палатон, склоняясь над ней.
– Надеюсь, мой офицер и ее помощник были обходительны с тобой, – Паншинеа отступил назад и оглядел Палатона. – Как я вижу, они провели тебя прямо через сад.
Женщина вспыхнула, и ее кожа потемнела, приобретя розовый оттенок.
– Прошу прощения, император… Паншинеа махнул рукой.
– Ничего страшного, Йорана. Тезару не мешает пройтись по земле. – Паншинеа отвел Палатона в сторону от эскорта. Йорана и священник отступили к потайной двери и застыли в неподвижности, как могли бы простоять не одни сутки, если бы понадобилось.
Паншинеа был не совсем типичным чоя Звездного дома – как правило, они отличались более светлой и блестящей кожей лица, их роговые гребни были толще и тяжелее, но и более тупы, кудрявые волосы имели красноватые и желтоватые оттенки, а глаза обычно были светло-голубыми, зеленоватыми или светло-карими. Грациозные движения двухлоктевых рук во время игры на линдаре были неудивительными для чоя из Звездного дома, однако его пружинисто-сильное тело казалось слишком узловатым. Ростом он был ниже Палатона, немного массивнее его. Вокруг блестящих глаз императора виднелись насмешливые морщины. Его светло-русые с красноватым оттенком волосы слегка поседели там, где они выбивались из-под рогового гребня. Светло-зеленые глаза окружал темный ободок. Ноздри имели изящный изгиб, а на скулах отсутствовали желваки вечно озабоченного торгаша – единственная неприятная черта, отличающая других чоя из Звездного дома.
Император провел Палатона через весь кабинет и усадил на заваленный подушками диван у камина. Сам он опустился в большое пухлое кресло напротив.
– Я помню тебя с тех пор, как тебе присвоили звание, – произнес Паншинеа.
Палатон польщено улыбнулся.
– Благодарю вас.
– Ты удивлен? Напрасно. Каждый год мы выпускаем из школ пятьсот тезаров, и число чоя из Звездного дома среди них неуклонно уменьшается. Я вижу, как прыткие чоя из Небесного дома обгоняют вас, и тревожусь.
Откровенные слова императора поразили Палатона сильнее, чем сам этот факт. И верно, число пилотов из Небесного дома росло с астрономической скоростью по сравнению с пилотами других домов – еще одно доказательство нисхождения Звездного дома, – хотя их общее число постоянно снижалось. И тем не менее в настоящий момент у Звездного дома должно было насчитываться более десяти тысяч пилотов, и то, что его заметили среди всех, изумило Палатона.
Император поудобнее устроился в кресле. Пламя камина освещало его профиль. Казалось, он уже собирается продолжить разговор, как вдруг у двери кабинета раздался шум и вошел чоя с переговорным устройством под мышкой.
– Прошу прощения, Паншинеа, – пробормотал он, пряча в морщинах темные умные глаза. В его черных волосах поблескивали нити белого золота. – Неприятности, – добавил он, настраивая переговорное устройство. Взглянув на Палатона, он тут же оценил ситуацию: – Если тезар будет так любезен пройти со мной, я устрою его в…
– Нет, – перебил Паншинеа. – Он останется. Скоро и так эта новость будет известна решительно всем. – Он пристроил датчик на лбу и вытянул вперед микрофон.
Пожилой чоя взглянул на Палатона, как на непрошенного гостя – таким взглядом его еще никто не награждал с тех пор, как Палатон стал тезаром. Он узнал в этом чоя главного советника и императора, Гатона, министра ресурсов. Губы Гатона дрогнули, но он промолчал, пренебрежительно разглядывая Палатона.
– Что случилось? – негромко спросил император, и в его голосах послышалась тщательно скрываемая досада. Он нетерпеливо выслушал ответ. – Сколько бунтовщиков и где вам удалось задержать их? А, понятно… Отправьте мне отчет. Проведите собрание и сообщите им еще раз, что у нас нет другого выхода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87