Ее раздражало, что лошади так медленно взбираются на холм. Но вот наконец перед ней предстал дом графа, еще более красивый, чем он показался ей в первый раз. Она видела его таким, каким он должен был стать по завершении строительства, и не замечала ни груды камней, ни штабелей доски, ни снующих рабочих. Она видела зеленый бархат лужаек, кустарники и цветники, обрамляющие аллеи традиционного французского парка.
И душа ее ликовала и пела от этой красоты.
Дарсия приблизилась к дому, но, прежде чем успела подняться по ступенькам, навстречу вышел граф, протягивая ей руку:
— Наконец-то вы здесь! Я уже начал думать, что больше вас не увижу! Как вы могли так долго не приезжать? Как вы могли забыть, что так нужны мне?
Он взял ее за руку и повел по восточной галерее гак быстро, что Дарсии приходилось почти бежать.
— Все уже готово! Я сразу, как только прибыли панели, заставил всех работать. Я так ждал вас, чтобы вы оценили сделанное.
Он провел ее в комнату для завтрака, и, увидев закрытые панелями стены, Дарсия поняла, что ничего лучше для этой комнаты придумать было бы невозможно.
В лучах солнца, проникающих из окон, резные купидоны и обвивающие их ленты, казались золотыми. Хрустальная люстра на бронзовых цепях свисала с потолка в центре комнаты. Все было именно так, как она себе представляла.
Граф стоял и наблюдал за выражением ее лица.
— Подошло! Все подошло! — Дарсия захлопала в ладоши.
— Подошло в совершенстве, как будто эти панели были созданы для этой комнаты! — согласился граф. — Но как вы могли знать… Как вы догадались, что это именно то, что мне нужно?
Она не ответила, разглядывая люстру, и он продолжал:
— Мне хотелось, чтобы комната была полностью готова к вашему приезду. Поэтому я сразу же повесил люстру и зеркало именно так, как вы предлагали.
Дарсия остановилась в дверном проеме и поэтому еще не успела увидеть зеркала над камином, который был справа от нее. После слов графа она повернулась посмотреть на него. Зеркало было в золотой раме, украшенной резными купидонами, в точности как на панелях Ришелье.
— Вы не разочарованы? — спросил граф, словно просил ее одобрения.
— Все именно так, как я рисовала эту комнату в своем воображении, — тихо проговорила Дарсия.
Ей показалось, что граф вздохнул с облегчением. Потом он спросил:
— Не пройти ли нам по дому? Только после вашего отъезда я осознал, что не следовало отпускать вас так быстро. Мне действительно нужна ваша помощь.
Дарсия засмеялась:
— А мне показалось, что мое присутствие вас раздражает.
— Как вы могли такое подумать? — с живостью возразил граф, но, прочувствовав, что в ее словах есть доля правды, тут же добавил: — Вы правы, как всегда. Да, мне казалось, будто вы вторглись в мои владения и если я не буду осторожен, то потеряю то, что до сих пор считал только своим.
— Я вовсе не хотела вас поучать.
— Знаю, знаю, — сказал он. — Я сам потом злился на себя из-за своего глупого поведения.
— Считать своим то, что действительно принадлежит тебе, — это вовсе глупость.
— Да, но можно скатиться до эгоизма и стать собакой на сене. Но я говорю не об этом. Тогда, беседуя с вами, я столкнулся с чем-то, что никогда не встречалось мне раньше.
— Что вы имеете в виду?
— Я почувствовал… как бы это объяснить… будто в вашей власти таинственным, или, если хотите, магическим, способом точно определять, что необходимо для этого дома.
Дарсия рассмеялась:
— Я не колдунья, поверьте мне.
— Возможно, но это меня встревожило.
— А сейчас вы забыли о своих страхах?
— Я убедил себя, мисс Дарсия, что вы проницательная и умная деловая женщина. Вот и сейчас вы наверняка знаете не хуже меня, что я с трудом сдерживаюсь, чтобы не просить, нет, умолять вас поскорее поведать мне, что еще вы привезли и подойдет ли это для моего дома.
— Уверена, что подойдет, но вы затрудняете мою задачу, — сказала Дарсия.
— Каким образом?
— Я видела лишь две комнаты, а остальные вы не захотели мне показать.
— Простите меня и не держите, пожалуйста, зла на мое поведение, которое, признаюсь, было непростительным.
Он подумал, что Дарсия может не принять извинений, и добавил:
— Я готов умолять вас о прощении любым способом, если хотите, я встану на колени перед вами, только не исчезайте опять. Я даже сам заезжал к вам в коттедж. Женщина, которая была там, сказала мне, что не знает, когда увидит вас снова. Можете себе представить, как я беспокоился?
— Мне и в голову не пришло, что вы станете беспокоиться по этому поводу. — Дарсия действительно была поражена. — Совершенно очевидно, что в прошлый раз вы только и думали, как бы от меня избавиться.
— Вы жестоки, — с упреком сказал граф. — Ведь я уже принес вам свои извинения. К тому же я был сурово наказан за свое поведение. Ну почему бы нам не начать все сначала, с того момента, как судьба привела вас в мою жизнь?
Дарсия подумала, что невозможно продолжать сердиться на человека, который так привлекателен в своей неподдельной искренности.
— Считайте, что вы прощены, — ответила она. — Я действительно привезла кое-что, и это вас заинтересует.
Глаза графа загорелись, и когда он давал указания рабочим, голос его звучал взволнованно.
Оставшись одна, Дарсия прошла через открытую дверь в зимний сад, а затем в столовую. Она отметила, что за это время в комнате была проделана большая работа, и теперь оставалось только разместить гобелены и повесить люстру.
И все-таки для полного завершения недоставало последнего штриха. Но вот в комнату внесли то, за чем она ездила в Роули-Парк… Раздался восторженный возглас графа. Перед ними была картина Буше, изображавшая купидонов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41