— Заказать у нее платье будет недешево, — предупредила ее подруга.
— Это не имеет значения, — ответила Дарсия. — У меня должно быть платье, которое не стыдно надеть, если кто-нибудь из родственников пригласит меня в гости.
— А ты на это надеешься? — улыбнулась подруга. — Тебя здесь никто не навещает, а ты никогда не ездишь домой на каникулы.
— Мои родственники живут в Англии, — ответила Дарсия, — и они хотят, чтобы я закончила школу, прежде чем снова вернусь туда.
В пансионе было еще несколько девочек, которые тоже безвылазно сидели в монастыре. Одна была гречанкой, другая приехала из Тегерана. Поэтому Дарсия особенно не скучала, но все равно радовалась, когда возвращались остальные ученицы и возобновлялся обычный школьный распорядок.
Карета остановилась у великолепного подъезда, и Дарсия увидела стоявших в ожидании слуг, одетых в ливреи. Поднявшись по ступенькам, покрытым алым ковром, она вошла в дом, который не видела более пяти лет, и подумала, что все здесь в духе отца. Можно было догадаться, что именно он живет здесь, даже не зная об этом заранее. Картины, великолепная мебель, вся обстановка были частью его «я», тем фоном, что окружал его в любом месте, где бы он ни находился, как и огромные букеты цветов, украшавшие холл и наполнявшие благоуханием гостиную, в которую слуга проводил Дарсию.
Но сейчас ее интересовал только мужчина, стоявший у дальней стены.
Откинув вуаль, она вскрикнула от радости и подбежала к нему:
— Папа! О, папа, как это замечательно — снова увидеть вас!
Ей было трудно говорить, и в то же время казалось, что слова сами срываются с губ, и голос зазвенел от счастья.
Лорд Роули обнял дочь, расцеловал ее в обе щеки и сказал:
— Так много времени прошло, моя куколка! Дай-ка мне взглянуть на тебя.
Он слегка отстранил ее и начал разглядывать. Дарсия, чтобы скрыть смущение, которое чувствовала под его взглядом, принялась развязывать ленточки на шляпке, потом сняла ее, бросила на пол и, обняв отца, начала его целовать.
— Ты восхитительна! — с удовлетворением произнес лорд Роули. — И очень похожа на свою мать в этом возрасте. Она была красивее тебя, но у тебя ее черты. Я всегда был уверен, что ты станешь красавицей, когда вырастешь. Что ж, я опять поставил на вербую лошадь.
Дарсия рассмеялась:
— О, папа, не могу выразить словами, как рада я слышать ваш голос и ваши шутки! Но я не лошадь на скачках, я взрослая женщина. Скажите, теперь мне можно будет вернуться и жить с вами?
Ответ на этот вопрос она страстно желала получить еще с того момента, как через мать-настоятельницу ей передали письмо, сообщавшее, что «тетя» хотела бы видеть «племянницу».
Дарсия сразу же поняла, от кого это письмо, и не только потому, что у нее не было никакой тетушки, которая могла бы интересоваться ею, но также и потому, что в углу листа стоял секретный знак, о котором они с отцом договорились два года назад.
Отец проставлял маленькую буковку «R», а Дарсия рисовала ему крохотное сердечко.
— Я приехал в Париж именно для того, чтобы поговорить об этом с тобой, — сказал лорд Роули. — Но сначала расскажи мне о себе.
— Мне нечего рассказывать, папа, я писала обо всем, что со мной происходило, в этих невероятно скучных письмах, которые отправляла каждое воскресенье своему «дядюшке Рудольфу» на адрес конторы вашего поверенного в Лондоне.
Лорд Роули рассмеялся:
— Должен признать, что все твои письма были донельзя скучны — за исключением тех, что ты пересылала мне тайно.
— Мне это удавалось, только когда кто-нибудь из девочек, которым я могла доверять, ездил в гости к родственникам или отправлялся домой на каникулы. В остальных случаях сестры-монашки внимательно прочитывали наши письма, проверяя, хорош ли слог и не жалуемся ли мы на что-нибудь.
— А тебе было на что жаловаться?
— Нет, — ответила Дарсия. — Это как раз такой пансион, который вы бы одобрили! Нас заставляют работать и неустанно пекутся о наших бессмертных душах!
Лорд Роули рассмеялся. В комнату вошел слуга с бутылкой шампанского.
— По-моему, — сказал лорд Роули, — стоит поднять тост за наше воссоединение, хотя оно и будет недолгим.
— Недолгим, папа?
Лорд Роули не отвечал, ожидая, пока слуга выйдет из комнаты. Потом продолжил:
— Я специально приехал из Танжера, чтобы позаботиться о твоем будущем.
— Так вы были в Танжере? А я гадала, где же вы жили все это время.
— Я пробыл там всю зиму, — сказал лорд Роули, — но поскольку сейчас там чересчур жарко, я подумываю перебраться в Грецию.
— О, папа, разрешите мне поехать с вами, — взмолилась Дарсия, — я учила греческий, и мне будет полезно попрактиковаться для пополнения образования.
— Твое образование, если подразумевать под этим то, что можно почерпнуть из книг, вероятно, должно быть на сегодняшний день завершено.
— Очень хорошо; тогда вы тем более должны разрешить мне поехать, потому что я хочу быть с вами. Я люблю вас, папа, и считала месяцы, дни, секунды до того момента, когда мы вновь встретимся.
В глазах лорда Роули появилась нежность, которую мало кому из женщин удавалось увидеть в них.
В свои пятьдесят он выглядел лет на десять моложе и был, несомненно, очень красив, но это было не единственное, что в нем привлекало.
Яркий пиратский блеск в глазах, слегка сардоническая усмешка и какое-то озорное, бесшабашное отношение к жизни давали ему над женщинами власть заклинателя змей.
Он сделал глоток из бокала и сказал:
— У меня нет желания огорчать тебя, дорогое дитя, но мои планы прямо противоположны твоим, и хотя тебе, возможно, трудно будет в это поверить, я думаю о тебе, а не о себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41