Она зажевала, сразу стало легче.
Ц Ну, хорошо пошла? Ц улыбнулся Веня, взял из ее рук стакан и допил оставш
уюся половину.
Потанцевав еще немного в актовом зале, они потихоньку убежали в парк. Ноч
ь была теплая и ясная. В таинственной тишине позванивали комары, поскрип
ывали толстые стволы старых кедров. Опершись на Бенину руку, Таня сняла н
арядные лаковые туфли и пошла босиком по ночной росе.
Они шли все дальше вдоль берега Тобола. Было полнолуние. Широкий слоисты
й столб лунного света мягко покачивался на спокойной речной воде. Вокруг
не было ни души.
Ц Венечка, а я ведь пьяная, Ц весело сказала Таня, Ц у меня голова кружи
тся. Зачем ты заставил меня эту проклятую водку пить? Никогда больше не бу
ду.
Ц Хочешь, искупаемся? Ц предложил он. Ц Мигом хмель пройдет.
Ц Но у меня же нет купальника…
Ц Зачем тебе купальник? Кого ты здесь стесняешься? Это же кайф Ц купатьс
я голышом.
Ц Как это Ц кого стесняюсь? Тебя, конечно. Ц Она засмеялась. Ц И вода хо
лодная…
Он притянул ее к себе и нащупал руками «молнию» нарядного выпускного пла
тья.
Ц С ума сошел?! Пусти! Ц Она попыталась выскользнуть из его рук.
«Молния» заела, в ней застряла прядка, выбившаяся из длинной косы. Он дерн
ул изо всех сил.
Ц Что ты делаешь? Больно же! Ц Таня все-таки вырвалась, но всего на секун
ду.
Он тут же обхватил ее руками и повалил на мокрую траву.
Ц Веня, Венечка, не надо…
Он быстро и ловко стянул с нее платье и так же, как когда-то Ларочке, зажал е
й рукой рот и нос. Она замычала, дернула головой, он чувствовал под своей л
адонью теплое дыхание из ее ноздрей.
Он крепче прижал руку к ее лицу. Она поцеловала его ладонь и тут же с силой
оторвала ее от своего лица.
Ц Венечка, не надо, я так не могу дышать. Поцелуй меня, Ц прошептала она.
Он стал жадно целовать ее длинную упругую шею, тонкие, чуть выступающие к
лючицы. От ее кожи пахло не дешевыми духами, а ландышем и горьковатой хвое
й. У Вени сильно стучало сердце, он чувствовал, что так же быстро и сильно с
тучит ее сердце.
«Сейчас все будет как у всех, все будет нормально, голод пройдет, Ц несло
сь у него в голове, Ц она очень красивая, она меня любит… Я нормальный пар
ень, все будет как у всех…»
Но глаза заволокло черной пеленой, словно кто-то накрыл его сверху глухи
м, непроницаемым колпаком. Тело больше не подчиняется воле и разуму. Свое
й, отдельной жизнью жили его руки, и он не понимал, что они делают.
Ц Перестань, мне больно! Ц неожиданно выкрикнула девочка.
Его руки не могли остановиться. Они сжимали маленькую твердую грудь, ног
ти впивались в тонкую кожу.
Ц Веня, перестань! Мне очень больно!
Она кричала слишком громко, ее крик неприятно резал слух.
Ц Тихо, тихо… Это должно быть больно, я знаю, Ц быстро заговорил он, Ц эт
о всегда больно.
Ц Нет, я так не хочу, так нельзя. Ты сумасшедший! Она попыталась вырваться.
Он сам не заметил, как сдавил ладонями ее тонкую шею. Она пробовала оторва
ть его руки, пыталась ударить его коленом. Это было похоже на схватку двух
разъяренных животных, бьющихся не на жизнь, а на смерть.
Краешком уходящего человеческого сознания Веня понял, что именно этого
он хотел, именно этого ждал Ц не любовной страсти, а смертельной…
Таня Костылева была сильней Ларочки. Ему пришлось закутать ее голову вал
явшимся рядом выпускным платьем. Платье было из плотного белого кримпле
на, оно не пропускало воздуха.
Гибкое крепкое тело под ним дергалось и билось, но он уже ничего не сообра
жал. На него нахлынула волна острого, дикого наслаждения. Ему казалось, чт
о в него вливается какая-то новая, ослепительная, непобедимая сила.
По телу девочки пробежала крупная дрожь, пронзив его насквозь вспышкой м
олнии. Он чувствовал, что сейчас с каждым движением, с каждым вздохом он ст
ановится сильней. Он делается почти бессмертным, утоляя свой лютый, звер
иный голод…
Он не знал, сколько прошло времени. Насытившись, опомнившись, он размотал
кримпленовое белое платье, и в лунном свете прямо на него глянули неподв
ижные ярко-голубые глаза.
Он испугался. Неужели он хотел именно этого? Неужели только так можно нак
ормить жадного зверя, живущего в его душе? Таня больше не дышит, зато сытый
зверь может теперь дышать полной грудью.
Ослепительная непобедимая сила, влившаяся в него сейчас, была жизнью Тан
и Костылевой. Он вобрал ее в себя, впитал всю до капли. Так, и только так он м
ог утолить лютый голод. Иного способа не дано. Она сама виновата, она томил
а и мучила его столько времени, она разжигала в нем ненависть, играла с ним
в свои мерзкие, лживые, романтические игры…
Зачем она без конца говорила, будто любит его? Нет никакой любви, все ложь
и лицемерие. Никто никого не любит. Если он не нужен даже родной матери, то
какое дело до него этой чужой девочке? Зачем она играла с ним в эти игры?
Он почувствовал, что по щекам текут горячие, горькие слезы. Он плакал от жа
лости, но не к убитой девочке, а к самому себе, маленькому послушному мальч
ику, которого никто не любит и которому все врут. От слез стало легко и хор
ошо. В голове прояснилось.
Быстро оглядевшись, он натянул на теплое еще тело трусы, поправил лифчик,
машинально отметив, что белье не порвано. И ссадин на теле нет Ц во всяком
случае, при лунном свете незаметно.
Потом он аккуратно повесил белое платье на ствол поваленной березы, наше
л и поставил рядом нарядные лаковые туфли. Раздевшись, оставив свои вещи
тут же, на стволе, он потащил тело к реке, столкнул в воду, прыгнул сам и не с
пеша поплыл к середине реки, на глубину, подныривая под тело, таща его за с
обой.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23