Да и не бывает в ратном деле без потерь, с ними заранее
смиряешься. Рыба, как обычно во время разлива, ушла из холодного русла
на мелководье, чтобы порыться среди прошлогодней травы, в лесной
подстилке: где гусеницу добудет, где жучок всплывет, а где и замерзшая
мышка из-под снега вытает - после долгой зимы все сгодится пустое
брюхо набить. Вслед за рыбой и рыбаки попрятались по затонам и
заводям. Сторожевых крепостей у татар вверх по реке не имелось. А если
где и бродили дозорные - так их тоже половодье разогнало далеко по
сторонам. Поэтому, как ни странно, огромный, многокилометровый караван
добрался до места своего назначения незамеченным.
Двадцатого апреля тысяча пятьсот пятьдесят первого года от
Рождества Христова ладья князя Сакульского первая ткнулась носом в
глинистый берег острова в устье широко разлившейся Свияги. Андрей, не
убоясь высоты, спрыгнул наружу, ткнулся губами в грязь и решительно
рубанул рукой воздух:
- Назло надменному соседу здесь будет город заложен… - Не ново, но
ничего другого в голову не пришло. - Высаживаемся, мужики! Здесь
отныне наша земля!
В полукилометре выше по реке, на далеком хвосте связки из плотов
мастеровые уже сбрасывали якоря, чтобы их не развернуло поперек
течения, рядом пристраивался ушкуй с новой связкой.
- Иван Григорьевич, боярин! - закричал снизу Зверев. - Принимай
команду над строителями. А я пока обороной займусь! Пахом, пищали на
берег! На тот край острова и с этой стороны по пять человек! Все
неприятности всегда случаются не вовремя. Не дай Бог, именно сейчас
татары появятся. Поставим охрану - займемся пушками.
Андрей никогда не слышал, чтобы у татар имелось нечто вроде
морской пехоты. Степняки не воюют «с воды», это не их повадки. Но
сейчас, в половодье, другого пути на остров просто не существовало.
Брод через ручеек, заболоченная низина за ним останутся непроходимыми
еще не меньше месяца. Есть на Руси такое понятие: распутица. Иные
тракты до середины лета не просыхают.
- Десяток пушек, и с Волги сюда тоже ни одна лодка не подберется,
- пробормотал Зверев. - Не психи же они под ядра лезть? Подавить же
нас просто нечем. Помнится, про кораблики с артиллерией на Волге никто
и никогда не упоминал. Если дожди организовать, то и до середины лета
дотянуть можно. Лишь бы Выродков крепость успел к этому времени хоть
как-то обозначить, чтобы укрытия были. Позиция тут хорошая, удержимся.
Корабельщики сбросили вниз сходни, спустились, колышками закрепляя
край на берегу. Пахом пропал - видно, выяснял, в какой угол трюма
холопы запихнули пищали. Андрей махнул рукой и уже знакомой дорогой
двинулся вдоль берега по обозначенной подорожником тропинке. Вдоль
оврага наверх, на плоскую вершину острова, обросшую соснами и черными
елями. Остановившись возле одного из вкопанных в землю шестов, князь
воровато оглянулся, снял лошадиный череп, отнес немного в сторону,
опустил на ковер заячьей капусты.
Череп на шесте - это капище. Череп в траве - безобидная костяшка.
Зачем зря смердов пугать? Пусть работают, не тревожась по пустякам.
Он отер руки и двинулся дальше, к центру. Вскоре перед гостем
открылась овальная поляна, огороженная все теми же смертоносными для
лошадей шестами. Трава росла здесь мягкая и низкая, никем не
потоптанная; она светилась под ярким солнцем изумрудным сиянием и
казалась сказочной, ненастоящей. На поляне росли всего три дерева: две
небольшие березки и могучий раскидистый дуб. Березки стояли чуть
ближе, и между ними возвышался на полтора человеческих роста черный
резной трехгранный столб. Сверху на нем теснились какие-то женщины с
рогами и с кольцом в руках, внушительные мужи с мечами и на конях,
осеняемые солнцем. В средней части водили общий хоровод мужчины и
женщины, ниже стоял коленопреклоненный человек, вырезанный на одной
грани лицом ко входу, а на двух других - в профиль.
Медленно пройдя по кругу, Андрей поснимал черепа, спрятал
подальше, после чего вернулся в самый центр и опустился на колени.
- Здравствуй, могучий Чемень. Прошлый раз я просил у тебя милости
и покровительства. Ныне предлагаю свою силу для покоя этих земель. Я,
внук Сварога, дитя Дажбога, я, человек русского рода, пришел сюда с
миром и добром. Мы, русские люди, привыкли защищать мир наш от зла
закатного, зла южного и зла восточного. Мы, русские люди, привыкли
жить по законам справедливости. Мы, русские люди, привыкли уважать
любые племена, что приняли от нас руку дружбы, и считаем их не рабами,
а равными себе. Мы, русские люди, пришли сюда, чтобы защищать, а не
карать, чтобы любить, а не ненавидеть. Я клянусь тебе, хранитель
земель здешних, что мы станем оберегать сей край, как отчий удел. Что
примем людей твоих как братьев и защищать их станем, как родных своих.
Что не будем принуждать их ни обычаям, ни вере, ни языкам своим, а
примем такими, каковые они есть. Что станем защищать невинных и карать
злодеев, думая не о родах и племени, а единственно о справедливости,
считая всех равными среди равных. Силой своей, волей своей, верой
своей будем мы защищать твою землю и твоих детей от злого глаза, злого
умысла, от злого слова и злых людей. Не допустим сюда ворога ни с
оружием, ни с ядом, ни с черным колдовством. Клянусь тебе в этом,
могучий Чемень, хранитель здешних земель, отец черемисского народа.
Клянусь не пожалеть крови своей для земли здешней, и да примет она
меня как сына своего отныне и на век…
Князь Сакульский вытянул руку, дернул из ножен косарь и резко
чиркнул им по коже, давая тонкой алой струйке стечь в оставшуюся еще с
прошлого года земляную ямку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15