Убивали внизу Ч на Клочковской или наверху Ч на Рымарской.
Сколько раз я видела, как ведут людей с поднятыми руками на расстрел. Но се
йчас вели мою маму! Это было неправдоподобно, как сон. Вот я же на нее смотр
ю, это ведь моя мама, и… не верю.
«Хоть бы взглянула на меня, мамочка!»
Она ни разу не посмотрела на нас. Все трое шли с поднятыми руками, за ними ш
ел патруль, направив автоматы им в спины.
Внизу, у парадного, остались три мешка муки. Из окон, по обеим сторонам ули
цы, на эти мешки смотрели горящими глазами. Но выйти на улицу никто не реша
лся. Очень близко раздалась короткая автоматная очередь Ч одна, сейчас
будет еще две…
Потом мы услышали топот и увидели бегущих к дому маму и незнакомую женщи
ну. Мы с тетей Валей бросились им навстречу, слетели с четвертого этажа и с
хватили мешок муки. На всех этажах в приоткрытых дверях стояли жильцы на
шего дома.
Ч Леля! Что случилось?
Ч Потом, Валя, потом! Какая радость… Неслыханно, негаданно. Мучица! У нас м
учица!
Женщина на всю ночь осталась у нас. Мама предложила ей устроиться на дива
не, но она сидела в коридоре, обняв мешок с мукой, как подушку, и все плакала
и плакала. Громко, навзрыд… А мама… Как будто не ее вели только что на расс
трел. Она возбужденно рассказывала тете Вале, как и что было.
На базаре в машину забрали нескольких молодых женщин и мужчин, довезли и
х до гастронома на Сумской. Он и сейчас там, этот гастроном, около театра Ш
евченко. Под гастрономом, в подвале, продовольственные склады. Людей зас
тавили грузить мешки с мукой. Когда они нагрузили полную машину, женщины
стали просить за работу немного муки. Из немцев были шофер, солдат и небол
ьшого чина офицер. Они разрешили взять муку Ч «шнель, шнель» Ч стали пок
азывать на часы. Мама говорила, что она на радости совершенно забыла про к
омендантский час и помертвела, когда увидела патруль.
Ч Валя! Патруль около самого парадного! Мне было так жалко муку… Ведут, а
я все думаю: ну кому же она достанется? Доходим до театра, а машина еще стои
т, представляешь? Я бросилась к шоферу, к офицеру! Ведь мы нагрузили полную
машину! Что я говорила Ч не знаю! На немецком, на русском… Офицер перегов
орил с патрулем, тот, сволочь, ни в какую. Шофер говорит про детей, я кричу: «
Кляйне киндер кранк…» Нас вот с нею отпустил, а того дядьку… Да не плачьте
вы! Ч сказала она женщине в коридоре. Ч И мука цела, и мы живы-здоровы…
Какая мама боевая стала. Год назад ходила на менку и так же плакала, как эт
а, в коридоре. А теперь вон какая! Смеется.
На следующий день в нашем переулке только и говорили, что кому-то достало
сь столько муки! Соседей мама одарила мукой, чтобы они не затаили злобы. Он
а стала героем дня.
Утром целой группой Ч я, мама, тетя Валя, мать Зои Мартыненко и тетя Фрося
Ч все пошли к гастроному.
Ч Вот смотрите, здесь мы грузили, вот еще следы от машины, от муки… А вот ту
т мы умоляли нас отпустить. Два часа грузили, все болит…
Ч Мам!
Ч Что тебе? Потом… не до тебя.
Я узнала того дядьку. Об этом я и хотела сказать маме. Это был «армянин», ко
торый в самом начале войны отбирал у нее ящик с банками. Я тогда еще крикну
ла: «Мама! Не бойся! Папа бежит!» Как же мама его не узнала?

ПЕТЕР

Мы спаслись от душегубки. Когда собаки погнали толпу, мама сильно толкну
ла меня в спину. Я упала на землю, она накрыла меня собой. Все бежали рядом, с
овсем у лица, спотыкались о наши ноги, ругались, падали и опять бежали. А ко
гда побежали и мы, мама, стиснув больно мою руку, задыхаясь на бегу, говори
ла: «Главное Ч опоздать… собак не бойся… кусают тех, кто паникует. Это не
смертельно, главное Ч опоздать…»
Мы опоздали. Но я видела совсем близко, как черно и страшно было в машине б
ез окон. Как люди, тесно прижатые друг к Другу, с искаженными от ужаса лица
ми смотрели из машины, хватали последний глоток свежего воздуха. Они вбе
гали по доскам в машину… была видна спина, но, оказавшись в машине, человек
тут же разворачивался лицом. Так и мелькали: спина Ч лицо, спина Ч лицо…
Такие разные люди, разные лица… А один пожилой седой дяденька даже улыба
лся. Я подумала, что это и есть, наверное, сумасшедший. Таких я еще никогда н
е видела. Но что такое сумасшедший Ч меня очень интересовало. И, увидев ка
ждое неестественное проявление человеком своих чувств, я гадала: «С умом
» он или «без ума»? Ну как можно улыбаться, попав в душегубку?
Меня трясло, хотелось быстрее домой. А мама сообразила Ч вдруг удастся с
пасти табак!? Но, когда мы, «свободные», прибежали на наше место в торговом
табачном ряду, мешок с табаком уже исчез.
Я всегда останавливаюсь на улице, если вижу драку, пьяных, катастрофы. Во в
ремя войны мне ежедневно доводилось видеть у людей самые обнаженные чел
овеческие проявления. Я видела глаза, в которых были страх и ужас смерти, ж
елание убить, счастье, что не умер. Все эмоции, страсти у людей в войну были
обнажены. Я с детства так привыкла к сильным потрясениям, что желание про
никнуть вглубь, пусть даже в самые неприглядные области человеческих от
ношений, стало навсегда для меня необходимостью. Я не могу пройти мимо ск
андала. Стою в сторонке и «провожу» через себя все, что вижу и слышу. Потом
долго раздумываю, кто прав, а кто нет и почему. Может, они давно уже помирил
ись, а я все хожу и анализирую, почему человек не сумел себя сдержать, поче
му он так неприлично громко кричал, отчего становится неприятным и уродл
ивым. Почему он потерял контроль над собой Ч ведь вокруг же люди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33