Постепенно выяснилось, сколько Москва тратит ежегодно на подобные глупости и, естественно, всплыл вопрос: где она берет эти деньги?
Появилась смутная информация о нацистском золоте захваченном сталинской разведкой после войны. Бывший гитлеровский генерал Гелен, возглавлявший в годы войны «восточный» отдел абвера, давая секретные показания американской следственной комиссии, сделал сенсационное заявление, подкрепленное якобы неопровержимыми доказательствами, суть которых сводилась к тому, что заместитель фюрера по партии Мартин Борман, будучи агентом Коминтерна, передал после войны Сталину все ключи от золота нацистской партии, а сам преспокойно смылся в Москву, где и проживает в настоящее время, посмеиваясь над смертным приговором, вынесенным ему заочно Нюрнбергским трибуналом.
Возможно, что все оно так и было, как уверял американцев Гелен, однако это не произвело особого впечатления, главным образом, потому, что нацистского золота, наплавленного из золотых коронок и обручальных колец замученных в концлагерях евреев, было, как говорится, кот наплакал. Уже к середине 1942 года, как правильно сообщала американская разведка, Гитлер был финансовым банкротом, и того золота, которое якобы досталось Сталину, едва бы хватило на полгода глобальных финансовых операций, которые с такой непринужденностью вела Москва.
В 1950 году разгорелся знаменитый «нумизматический» скандал. Среди нумизматов Европы особым спросом пользовались золотые франко-испанские пистоли и французские луидоры — монеты, чеканка которых производилась в Испании и Франции в относительно короткий период первой половины XVII столетия. Цена каждой монеты по каталогу составляла примерно 30–50 тысяч долларов, в то время как цена золота, содержащегося в монете, не превышала 200 долларов. Найти одинарный или двойной пистоль в хорошем состоянии считалось большой удачей нумизмата. И вдруг эти монеты стали появляться в разных странах в специальных магазинах, на аукционах и на «черном рынке» в таком количестве, что вскоре их каталожная цена резко пошла вниз, с трудом удержавшись где-то на рубеже в 800 долларов. Появившиеся на рынке монеты выборочно были подвергнуты экспертизе. Все оказались фальшивыми. Попутно выяснилось, что два сохранившихся станка для чеканки этих монет хранились в Лувре, и в 1940 году были вывезены немцами в Берлин, где и попали в 1945 году в руки Москвы.
Переждав с гордым молчанием период наибольшего накала страстей, Москва, как и водится, объявила всю эту «шумиху» гнусной клеветой и «очередной разнузданной антисоветской кампанией». Никто уже другого ответа и не ждал, хотя это был далеко не первый случай, когда «рука Москвы» выступала в качестве фальшивомонетчика. Еще в героические ленинские времена была сделана первая попытка наладить производство фальшивых пяти- и десятифунтовых банкнот «для подрыва экономической мощи империализма». Тогда эта попытка, проведенная на чисто любительском уровне из-за недостатка опытных специалистов, с треском провалилась и обошлась очень дорого, приведя к аресту и конфискации очень важных счетов партии в западных банках.
Но если во времена Ленина подобная акция имела чисто диверсионное значение, то для Сталина она начала быстро приобретать значение жизненно важное. Валюта была нужна постоянно, а ее вечно не хватало. Поэтому, основанная во времена Ленина, секретная лаборатория в недрах НКВД продолжала действовать, постоянно совершенствуясь и обрастая высококвалифицированными специалистами. Известно, что Гитлер работал в том же направлении, но с гораздо меньшим успехом. Фальшивые фунты немецкого производства быстро распознавались и изымались из обращения. На пике советско-германской дружбы в 1939–1940 годах Сталин даже посылал к Гитлеру своих экспертов-фальшивомонетчиков, чтобы помочь своему незадачливому дружку «подорвать экономическую мощь империализма».
В послевоенные годы в распоряжении секретного отдела НКВД-МТБ уже находились подлинные клише всех западных валют и был полностью известен технологический процесс их изготовления. Но, к чести товарища Сталина, надо сказать, что он так и не решился на широкое применение потенциальных возможностей секретной лаборатории. Старые скандалы сделали осторожного по натуре Сталина еще более осторожным. Несколько крупных разоблачений в начале 50-х годов попыток сбыта фальшивых долларовых купюр на общую сумму примерно в 500 миллионов долларов относятся, скорее, к международным организациям фальшивомонетчиков, но послужили для Москвы хорошим уроком.
Эта секретная лаборатория просуществовала до наших дней, и нет никаких доказательств того, что она ныне не существует. Всем памятны недавние разоблачения, когда при обыске в здании ЦК КПСС после провала августовского путча были обнаружены сотни фальшивых паспортов всех стран, фальшивые печати различного назначения, от таможенных до банковских, горы фальшивых бланков, чековых книжек и тому подобное. Судя по готовой продукции, секретная лаборатория ГПУ ленинских времен ныне превратилась в громадное предприятие, никак не меньше Печатного двора'. А огромное количество долларов, затопивших территорию бывшего СССР, невольно ставит вопрос: а не перешла ли эта лаборатория на обеспечение внутреннего рынка?


За всеми этими событиями внимательно наблюдали западные финансовые и контрразведывательные органы. Ну хорошо, допускали они, на фальшивых французских монетах Москва заработала чуть больше 700 миллионов долларов.
Если и существует доля Москвы в сбыте фальшивых банкнот, то она весьма незначительна и не превышает пару миллионов долларов в год.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133