В Афганистан хлынули тысячи советских «советников». Коммунистическое правительство Тараки, действуя по методике «единственно верного учения», сразу же приступило к расстрелам, сносу мечетей и массовой экспроприации. Ответом было всенародное восстание. Только идиот мог бросить подобный вызов мусульманской стране. Восстание расширялось, и скорое падение коммунистического режима становилось предрешенным. Запад никак не реагировал. Там затаили дыхание, чтобы не вспугнуть Москву. Естественно, тут же началась грызня в коммунистической верхушке Кабула. 14 сентября 1979 года премьер-министр нового режима Амин пристрелил президента Тараки и объявил президентом самого себя. Тараки был убит в тот момент, когда готовился подписать призыв к Советскому Союзу прислать на помощь войска для усмирения восставшего народа. Амин был против, пытаясь убедить Москву, что ввод войск в Афганистан был бы огромной ошибкой, которая даст только гибельные последствия, и что с восстанием он справится сам. Восстания в Афганистане — дело привычное. Недаром еще исконный король Абдулла говаривал: «Афганистан — это улей, где много пчел, а меду нет». Москва просто не понимает обстановку.
Подобное настроение Амина срывало все планы Андропова.
В Москве на заседании Политбюро Андропов предъявил документы, свидетельствующие о том, что Амин, давнишний агент ЦРУ. Он не зовет СССР на помощь, потому что намерен позвать на помощь американцев. Обученная и перевооруженная американцами афганская армия тут же начнет провокации на наших границах, опираясь при этом на американские ракетные базы и аэродромы, которые мгновенно возникнут на афганской земле. Последствия даже трудно себе представить.
Присутствовавший на совещании министр иностранных мел СССР Громыко подтвердил, что и по линии его Министерства существуют данные, что Амин готовит призыв к американцам о помощи (жена Громыко вляпалась на контрабанде бриллиантов, и перечить в чем-либо Андропову Громыко не мог). По сообщению советского резидента в Кабуле, Амин якобы даже сказал: «Хвала Аллаху, скоро сюда придут американцы и наведут порядок у нас!» Это восклицание советской разведке удалось даже записать на пленку. Все это была чистейшая ложь.
Резидент в Кабуле слал сообщение за сообщением, пытаясь предотвратить ввод советских войск. В руки советской резидентуры попали материалы, доказывающие, что и Тараки, и вся его партия были марионетками, деятельность которых была направлена на прямое вовлечение СССР в крупный региональный конфликт. За это Тараки получил 40 миллионов долларов, которыми должен был поделиться со своими сообщниками, но, естественно, не сделал этого, а потому и погиб. Хафизулла Амин — единственный в этой банде национально настроенный деятель. Он более всего боится прямого столкновения СССР и США на земле Афганистана. Этим документам никто не придал значения, хотя они докладывались Андропову.
Андропов никогда не был в Америке, даже инкогнито, а Брежнев бывал, и не просто так, а со всеми церемониями официального визита. Ему там понравилось. Он первый ввел моду держать за стеклянными створками дорогой финской «стенки» бутылки с яркими американскими наклейками и пирамидки из блоков (или пачек) американских сигарет. Эта мода стремительно разошлась по номенклатуре (образ жизни вождя — образ жизни эпохи), от нее попала в торговую аристократию и далее ко всем, кто мог себе это позволить. Поэтому, услышав слова «придут американцы и наведут порядок», генсек устало вздохнул.
А затем обратился к маршалу Устинову с вопросом: «За какой срок армия гарантирует наведение порядка в Афганистане?» Устинов, видимо, перепутав Афганистан с Чехословакией, твердо пообещал, что через две недели порядок будет полный. «Ну, от силы через — месяц, — добавил Андропов, — и мы вернем войска домой». Хотя не собирался этого делать никогда. «А как же с разрядкой? — спросил Черненко. — Они заморозят нам кредиты, Леонид Ильич!»
Брежнев взглянул на Громыко. Тот улыбнулся своей застенчивой, грустной улыбкой: «Какая же это разрядка, Леонид Ильич, если они планируют шантажировать нас своими ракетами с территории суверенного Афганистана?»
Брежнев сидел с закрытыми глазами. На его пиджаке тускло поблескивали пять золотых звезд Героя. Не открывая глаз, генсек сказал: «Чтобы обязательно было обращение к нам с призывом о военной помощи. Все».
Подскочившие телохранители подняли генсека с кресла и увели в соседнее помещение. Пора было делать уколы, на которых и держался властелин шестой части суши. Но Амин был неумолим. Он ничего и слышать не хотел о вводе какой-либо иностранной армии на территорию своей страны, а уж тем более призывать вторжение.
2 декабря 1979 года в Кабул вылетел личный представитель Андропова, генерал-лейтенант КГБ Папутин. Его задачей было уговорить Амина. Если бы это не удалось, Папутин должен был организовать похищение Амина и его доставку в Москву. Тут с ним говорить было бы проще. Амин стоял твердо. Он не допустит вторжения. 22 декабря группа каких-то молодчиков в чалмах и халатах напала на дом, где жили сотрудники многочисленных советских миссий и представительств. Убив десятка два граждан СССР, экстремисты отрезали им головы и пронесли их на пиках по улицам Кабула. Полиция открыла огонь.
Бросив головы на землю, убийцы скрылись. Полицейские заметили, что у большинства чалма повязана неправильно. 23 декабря Амину была передана нота, что «Советское правительство вынуждено взять под охрану своих граждан, поскольку афганская сторона с этой задачей не справляется, о чем свидетельствует кровавый инцидент 22 декабря».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133