Готов поспорить: он – не единственная крыса в амбаре.
– К сожалению, я согласна с тобой. Что касается людей, то не сомневаюсь, что у тебя не будет недостатка в добровольцах. Однако тебе лучше взять только человек десять – большее количество будет вызывать подозрения.
– В таком случае я попрошу Каллина подобрать людей.
– Хорошо. И, пожалуйста, придумай себе новое имя, потому что я намереваюсь дать тебе жалованную грамоту и все такое прочее. «Никто» просто не подойдёт. Разве ты не пользовался другим именем? Например, когда появлялся вестник от короля? Это было твоё настоящее имя? У меня такое странное чувство, что оно-то как раз и есть настоящее.
– Ты абсолютно права. Хотя мой отец решил изменить его позднее – по злобе, но мать называла меня Галрионом.
– Как архаично звучит!
– Тогда оно мне прекрасно подходит, потому что если и существует человек – живая реликвия, то это как раз я. Очень хорошо, ваша светлость. Мы предпримем все возможное, чтобы вернуть вам Родри.
– Не только мне, лорд Галрион. Элдису.
В то время как Элейно с первым помощником работали с экипажем, Невин отправился в башню, чтобы в последний раз поговорить с Перрином. Хотя физическое здоровье Перрина теперь полностью восстановилось, он все равно проводил по многу часов в кровати, уставившись в потолок или сидя у окна и глядя в небо. Когда Невин вошёл, он обнаружил лорда за последним занятием. Перрин наблюдал за унылым движением серых облаков, плывущих с юго-востока.
– Как ты сегодня дышишь?
– О… ну, достаточно хорошо, как мне кажется.
– Отлично. Теперь ты должен хорошо пойти на поправку.
Перрин кивнул и опять уставился на облака.
– Эй, парень, – Невин постарался выглядеть повеселее, как и следует держаться с больным, однако при этом оставался твёрдым. – Знаешь ли, тебя никто не собирается вешать или казнить каким-то другим способом. Пора подумать, что делать с твоей жизнью.
– Но, м-м… Я имею в виду… ну… я продолжаю думать о Джилл.
– Мне жаль, но она навсегда вне пределов твоей досягаемости.
– Это я знаю. Я не это имел в виду. Э-э… я думал о том, что вы сказали, несколько недель назад. О том, чтобы не красть, потому что, ну… это означает вмешиваться, и ты не знаешь, что произойдёт. Вы помните, как вы это говорили?
– Помню. И признаю: меня радует, что ты об этом думаешь.
– Я думаю, на самом деле думаю, и у меня болит сердце от того, что я был так глуп. О… знаете ли, м-м… ну, в отношении Родри, я имею в виду. Я ненавидел его, потому что его любила Джилл, и вот он оказался достаточно… э-э… важным.
– Боюсь, тебе несколько поздновато об этом волноваться.
– Я знаю, и именно от этого у меня болит сердце. Я хочу искупить свою вину, но у меня ничего нет, чтобы заплатить луд. Несколько медных монет, лошадь – ну… наверное, это на самом деле не моя лошадь – но седло и все остальное – моё. Но из этого не очень-то много набирается, черт побери, так?
– Нет, не набирается. Ты можешь сослужить кое-какую службу Аберуину, хотя если дело дойдёт до войны, то я не могу представить тебя сражающимся.
– Я мог бы служить конюхом, или поучиться на лекаря. Я с радостью сделаю это, если это поможет.
– Ну, тогда хорошо. Мы поговорим об этом, когда я вернусь.
– Я слышал, как слуги говорили, что вы отправляетесь в Керрмор. А я могу поехать? Моё сердце все время болит, когда я раздумываю, что сделает Каллин, когда вас не будет рядом, чтобы меня защитить.
– Он даже не знает, что ты сделал.
– Он может выяснить.
Невин колебался, глубоко задумавшись и пытаясь вспомнить, что именно Перрин один раз упомянул при рассказе о себе.
– Скажи мне вот что, После того, как ты встретился с Родри, ты снова начал преследовать Джилл. А откуда ты знал, куда она отправилась?
– Я просто это знаю. Ну, вроде как… э… Я просто это могу определить.
– Очень хорошо, но что именно ты делаешь?
– Нахожу что-то или кого-то, кого я люблю, как мой дом, или мой кузен, или Джилл. И еду в их сторону. Это такое чувство. Когда я направляюсь в нужную сторону, то чувствую себя великолепно, а когда в другую, то у меня паршиво на сердце.
– В самом деле? Знаешь ли, это может очень даже помочь. Полагаю, ты в самом деле можешь отправиться вместе со мной в морское путешествие.
– Морское путешествие? – голос Перрина сорвался. – На корабле? До Керрмора?
– Именно так.
– Я не могу. Мне будет плохо. Я лучше встречусь с Каллином лицом к лицу, чем снова буду блевать в море. Клянусь.
– Очень плохо. Ведь ты сам только что говорил об искуплении своих грехов, не так ли? Через некоторое время ты привыкнешь к движению судна.
Из обычной жалости Невин не стал называть Перрину их истинную цель. До Бардека было гораздо дальше, чем до Керрмора.

Когда наконец наступил день отплытия, на рассвете совсем не было ветра. Поскольку у Невина начисто отсутствовало желание призывать ветер на берегу, когда за ним может наблюдать весь Аберуин, Элейно договорился с начальником порта о предоставлении портовых рабочих, и орал на командующего военно-морским флотом гвербрета, пока тот не позволил бардекианцу использовать пару галер в качестве буксирных судов. Раздражённые чиновники где-то нашли достаточно верёвок, толщиной с человеческую руку, и такие же шесты. После того, как бардекианцы получили необходимое оборудование, то командовать начал первый помощник. Он показал, как привязать торговое судно к галерам. Элейно с Невином не мешали. Они стояли на корме корабля под названием «Харбан Датзолан», что приближённо переводилось, как «Надёжный доход».
– Я не знаю, почему они так ведут дела, – заметил Элейно Невину. – В каждой гавани Бардека имеются буксирные суда для подобных дней, когда в гавани тихо, как на кладбище.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160