Так вот в эту
деревню и ворвались немцы,
"Ясно, произошла ошибка, - писал впоследствии Жуков. - Решил позвонить
в Ставку, объяснить, что все это недоразумение. Но тут уж, как говорится,
нашла коса на камень. Верховный окончательно рассердился. Он потребовал
немедленно выехать к К. К- Рокоссовскому и сделать так, чтобы этот самый
злополучный населенный пункт непременно был отобран у противника. Да еще
приказал взять с собой командующего 5-й армией Л. А. Говорова: "Он
артиллерист, пусть поможет Рокоссовскому организовать артиллерийский огонь в
интересах 16-й армии". Возражать в подобной ситуации не имело смысла".
На командный пункт дивизии Белобородова и прибыло высокое начальство.
Сибиряк Белобородов, с лукавинкой в глазах, как подобает подчиненному,
выслушал приказ и с солдатской сметкой коротко доложил: тактически нет
смысла вышибать немцев-из нескольких домов за оврагом в деревне Дедово. Что
мог сказать командующий фронтом боевому комдиву? Что дело не в тактике?
Насупившись и отводя глаза от Белобородова, Жуков строго приказал: послать
два танка, роту пехоты и выгнать немецкий взвод из деревни.
На рассвете 1 декабря операция успешно завершилась. В тот же день
случились события куда более значительные. В отчаянии от того, что план
окружения Москвы провалился, командующий группой армий "Центр" фон Бок решил
попытать счастья в центре фронта. Видимо, немецкое командование наконец
сообразило, что допустило оплошность: все шесть их корпусов здесь
бездействовали. Бок ,й ввел их в дело. Фашистские танки и пехота внезапно
прорвали наш слабый передний край и двинулись на Кубинку. Вот тут сказалась
предусмотрительность Жукова: войска были начеку, и враг не смог быстро
преодолеть оборону на всю глубину. Фашистские танки подрывались на минных-
полях. Немцы ткнулись к Голицыне, но нарвались на .плотный артиллерийский
огонь. Тут подошли резервы фронта, и к 4 декабря немцев остановили.
Бок поступил как азартный игрок, посылая войска на прорыв. Он говорил:
"Дело решит последний батальон". То действительно Оказалась последняя ставка
гитлеровцев, а перебито за три дня боев было несколько десятков батальонов.
На поле боя осталось более 10 тысяч убитых немецких солдат и офицеров.
Военный совет Западного фронта ежедневно и ежечасно ощущал биение
пульса сражения. По многим признакам Жуков заключил: враг исчерпал и второе
дыхание; утратив пробивную силу, его дивизии останавливаются. Упустить хоть
одни сутки в этой обстановке - преступление. Остановившись, противник
неизбежно сядет в оборону, окопается, окутается колючей проволокой, заложит
минные поля - и все это у самой Москвы! Чтобы выбить немцев из укрепленных
полос, нужно будет много сил и обойдется это большой кровью.
Назревал перелом. 27 ноября "Правда" писала:
"Сильнее удар - и надломленный враг не выдержит! Он уже изрядно измотан
в предыдущих боях. Он устал. Наступил момент, когда можно остановить его,
чтобы сломать". Пришло время громить врага - это чувствовали и видели войска
Западного фронта. Жуков и штабфронта в последние дни ноября готовили план
разгрома врага под Москвой.
Замысел этой битвы заключался в том, чтобы без паузы в оборонительных
боях перейти в контрнаступление и" по словам Жукова, "разгромить ударные
Группировки группы армий "Центр" и устранить непосредственную угрозу Москве.
Для постановки войскам более далеких и решительных целей у нас тогда еще не
было сил. Мы стремились только отбросить врага как можно дальше от Москвы и
нанести ему возможно большие потери.
29 ноября Г. К. Жуков доложил обстановку и попросил Сталина отдать
приказ о начале наступления. Верховный Главнокомандующий внимательно
выслушал его и спросил:
- А вы уверены, что противник подошел к кризисному состоянию и не имеет
возможности ввести в дело какую-либо новую группировку?
Вопрос был очень серьезный, и не менее серьезным был ответ. На
основании кропотливого изучения штабом фронта возможностей вермахта был
сделан вывод: враг истощен. Но это не значило, что можно почивать на лаврах,
добытых и жестоких оборонительных боях. Гитлеровское руководство, осознав
свой грубый просчет, попытается перебросить с севера и юга войска под
Москву, н тогда положение может серьезно осложниться.
30 ноября Военный совет фронта представил план наступательной операции
Западного фронта в Генеральный штаб. Жуков попросил заместителя начальника
Генерального штаба генерала А. М. Василевского срочно доложить Сталину план,
с тем чтобы Ставка отдала директиву на проведение операции. Медлить нельзя,
предупреждал Жуков, иначе можно запоздать с подготовкой контрнаступления.
В объяснительной записке к плану подчеркивалось: "Ближайшая задача:
ударом на Клин, Солнечногорск и вистринском направлении разбить основную
группировку противника на правом фланге н ударом на Узловая и Богородицк во
фланг и тыл группы Гудериана разбить противника на левом фланге фронта армий
Западного фронта".
Сталин утвердил план. Но Ставка расширила масштабы предстоявшего
контрнаступления, в Нем должны были также принять участие войска
Калининского фронта и правого крыла Юго-Западного фронта.
С величайшим воодушевлением отдавались последние распоряжения:
полностью сказались предусмотрительность Ставки и ее умение копить и беречь
резервы в последние несколько недель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98