Но еще больше удивило меня поведение Жукова. Он говорил резко,
в повелительном тоне. Впечатление было такое, .будто старший начальник здесь
Жуков. И Сталин воспринимал это как должное".
Надо думать, генерал Белов воспринял лишь внешнюю сторону
происходившего. Коль скоро был отдан приказ, Жуков выполнял его. Генерал
Рокосовский получил приказ провести частную операцию в районе Волоколамска.
Но ведь Жуков только что велел покрепче окопаться, беречь войска, а тут идти
в лоб на изготовившегося к прыжку врага. "Признаться, мне было непонятно, -
говорил Рокоссовский, - чем руководствовался командующий, отдавая такой
приказ". Жуков, естественно, не мог объяснить, что выполняет указание
Сталина. Этот удар, по словам Рокоссовского, "принес мало пользы". Несколько
лучшие результаты дали действия войск Белова у Серпухова. Сорвать подготовку
гитлеровцев к наступлению, однако, не удалось.
В высшей степени уравновешенный военачальник, Рокоссовский писал о
Жукове в эту тяжелую пору:
"В моем представлении Георгий Константинович Жуков остается человеком
сильной воли и решительности, богато одаренным всеми качествами,
необходимыми крупному военачальнику". И далее: "Мне запомнился разговор,
происходивший в моем присутствии между Г. К. Жуковым и И. В. Сталиным. Это
было чуть позже, уже зимой. Сталин поручил Жукову провести небольшую
операцию, кажется, в районе станции Мга, чтобы чем-то облегчить положение
ленинградцев. Жуков доказывал, что необходима крупная.операция, только тогда
цель будетдостигнута. Сталин ответил:
- Все это хорошо, товарищ Жуков, но у нас нет средств, с этим надо
считаться. Жуков" стоял на своем.
- Иначе ничего не выйдет. Одного желания мало. Сталин не скрывал своего
раздражения, но Жуков не сдавался. Наконец Сталин сказал:
- Пойдите, товарищ Жуков, подумайте, вы пока свободны.
Мне понравилась прямота Георгия Константиновича, Но когда мы вышли, я
сказав, что, по-моему, не Следовало бы так резко разговаривать с Верховным
Главнокомандующим. Жуков ответил:
- У нас еще не такое бывает".
Волевое начало деятельности Жукова ощущали не ^только на фронте, но и в
Москве. В это время он бросил резкие упреки начальнику Главного
артиллерийского управления генералу Н. Д. Яковлеву за мизерное обеспечение
Западного фронта боеприпасами. Разбором претензий Жукова, разумеется
обоснованных, пришлось заниматься Сталину. Он заметил:
"Комфронтом Жуков просто не понимает обстановку, сложившуюся с
боеприпасами. А она сложная. Ноябрь - самый низкий . месяц по
производству,.. нужно ожидать повышение поставок, а не заниматься
беспредметными упреками".
Интересы Западного фронта, прикрывавшего Москву, естественно, были в
центре внимания Ставки Верховного Главнокомандования. Его потребности
удовлетворялись, но, подчеркивал генерал Яковлев, "в пределах разумного" -
ведь сражения шли от Баренцева до Черного моря.
У стен Москвы
13 ноября в Оршу съехалось высшее немецкое командование - начальники
штабов объединений. Восточного фронта. Совещание вел Гальдер. Хотя ряд
генералов высказывали опасения по поводу происходившего на фронте, Гальдер
опирался на директиву Гитлера: донаступления зимы расправиться с СССР.
Он продиктовал "максимальную" и "минимальную" линии продвижения в 1941
году: первая - вплоть до Майкопа, Сталинграда, Горького и Вологды; вторая -
до нижнего течения Дона, Тамбора и Рыбинска. В любом случае район Москвы
подлежал захвату. Тут нельзя не сказать о том, что после войны битые
гитлеровские генералы десятилетиями твердили: они-де тогда потерпели неудачу
из-за "генерала Зимы". Ударили морозы - и остановился вермахт. Ложь! Надежды
Гитлера на захват Москвы основывались именно на том, что со второй половины
ноября земля подмерзнет и подвижные войска снова обретут свободу маневра.
15 ноября войска группы армий "Центр" перешли в новое наступление на
Москву. 51 дивизия, из них 13 танковых и 7 моторизованных. Самый сильный
удар - севернее столицы. У Волжского водохранилища 300 немецких танков
прорвали нашу оборону. Случилось это в полосе армии, входившей в Калининский
фронт. Ставка 18 ноября прирезала полосу этой армии к Западному фронту.
Логика была очевидной: коль скоро фронт пытаются Обойти севернее, пусть
фронт и йозаботится сам не допустить этого.
Хотя обстановка сложилась тревожная - враг явно нацелился на охват
Москвы с севера - Жуков, объясняя новому командующему армией .генералу Д. Д,
Лелюшенко его задачи, был предельно спокоен.
Он, вспоминал Лелюшенко, неторопливо растолковывал: Гитлер обжегся в
октябре на Можайском направлении, а теперь ползет в обход Москвы с севера.
Жуков выразил уверенность, что здесь в оборонительных боях мы перебьем его
танки. А когда подойдут наши резервы, перейдем в контрнаступление. Надо
использовать лесистую местность, контратаки, особенно ночью - враг этого
боится. Выпили за успех по стакану обжигающе-горячего чая и Лелюшенко отбыл
в свою армию.
В последующие две недели враг нажимал на этом направлении, но ничего не
добился. Жуков верил в упорство и умение генерала Лелюшенко. Когда после
отхода наших войск из Клина Лелюшенко обратился к Жукову с просьбой дать
"хоть одну дивизию", последовал короткий и ясный ответ: "У фронта сейчас
резервов нет. Изыщите у себя".
Вслед за этим пришел приказ:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98