Нет ни денег, ни друзей… А потом, Эстебан уже привык к спокойной, размеренной жизни. У него сейчас просто не хватило бы пороху бегать по дорогам, как затравленный заяц, спасаясь от полиции.— Entonces, Gomes? Abre la puerta о si la derribamos? Ну, Гомес? Откроете вы дверь или мы ее вышибем? (исп.)

Слишком поздно, Эстебан… Ты загнан, как крыса, в мышеловку! Он глубоко вздохнул и, вознеся горячую молитву Макарене, чья улыбка согревала его из-за резной решетки, открыл дверь. На пороге стояли инспектор Люхи и двое полицейских в форме. Прежде чем войти, инспектор заметил:— Долгонько же вы решались открыть!— Я не привык спать одетым, инспектор.— Ладно… покажите мне свой нож.— Нож?— Надеюсь, вы не заставите нас его искать?— Нет… пожалуйста…Эстебан Гомес окончательно растерялся. Зачем им понадобился его нож? Он протянул оружие инспектору, но тот сначала надел перчатки. Теперь до андалусийца наконец дошло: его подозревают в чем-то чертовски серьезном. К счастью, в истории с Пако он не пускал в ход свой нож. Инспектор тщательно осмотрел оружие и, завернув в носовой платок, сунул в карман.— Это то, что на вас было ночью? — спросил он, указывая на стул, где лежала остальная одежда.— Да, а что?— Снимайте штаны!Эстебан знал, что Люхи просто хочет нагнать страху, и решил показать, какие крепкие у него нервы. Бандит спокойно стянул брюки. Мигель разложил содержимое их карманов на столе, проделал ту же операцию с пиджаком, взял рубашку и галстук и приказал одному из подчиненных упаковать все это и отправить в лабораторию. Гомес попытался хорохориться.— Хотите пополнить свой гардероб, инспектор?— Одевайтесь!— Легко сказать, вы ж забрали мои тряпки!Но вещи не пожелали возвращать, и пришлось Эстебану достать из шкафа другой костюм. Одеваться под враждебными взглядами троих полицейских было крайне неприятно. Покончив с этой задачей, Гомес повернулся к Мигелю.— А что теперь?— Следуйте за нами!— Куда вы меня ведете?— А вы не догадываетесь?Гомес пожал плечами.— Да, разумеется, но почему?— Там вам объяснят.Они явно не собирались ничего говорить, и Эстебан, смирившись с неизбежным, вышел из дома. Теперь он мог уповать лишь на свою счастливую звезду и заступничество Макарены.
Несмотря на ранний час, комиссар Альфонсо Мартин уже сидел у себя в кабинете, когда Мигель Люхи привел туда Гомеса. Андалусиец решил скрыть тревогу под напускным нахальством.— И часто вас посещают подобные фантазии, сеньор комиссар? Вытаскивать из постели порядочных людей и тащить в управление, даже не объяснив причин столь вопиющего злоупотребления властью!Дон Альфонсо с хорошо разыгранным удивлением посмотрел на Люхи.— Вы тревожили покой мирных граждан, инспектор?— Насколько мне известно, нет, сеньор комиссар.— Да, это и впрямь на вас не похоже, инспектор.Эстебана трясло от ярости. Эти двое полицейских явно и намеренно издевались над ним.— Вы забрали у него нож, Люхи?— Да, и уже отправил в лабораторию вместе с одеждой.— Тогда остается подождать результатов.Гомес отлично знал, что наступившая в кабинете тишина — лишь часть мизансцены и полицейские просто хотят его деморализовать, но никак не мог справиться с охватившей его тревогой. Комиссар что-то записывал в досье, а инспектор проглядывал испещренный заметками блокнот. Ни тот, ни другой, по-видимому, не обращали внимания на Эстебана.— Можно мне позвонить Игнасио Виллару?Гомес, тщетно прождав ответа, встал, но дон Альфонсо, не отрываясь от бумаг, приказал:— Сидите на месте Гомес, и помалкивайте.Эстебан замер, но не смог сдержать гневной вспышки.— Вы не имеете права! Слышите, сеньор комиссар? Вы не имеете права держать меня здесь!Мартин повернулся к Люхи.— Как, по-вашему, инспектор, у меня нет права задерживать сеньора Гомеса?— По-моему, есть, сеньор комиссар.— Вы меня успокоили, но, быть может, стоит узнать мнение какого-нибудь знаменитого юриста?— В такое время знаменитые юристы спят, сеньор комиссар.— Верно. Тем не менее, возможно, сеньор Гомес знаком с каким-нибудь видным законником, и тот с удовольствием встанет с постели, дабы обсудить этот щекотливый вопрос?— Почему вы не даете мне позвонить Игнасио Виллару?Дон Альфонсо снова разыграл удивление.— Вы знали, Люхи, что сеньор Виллар, оказывается, еще и юрист?— Впервые слышу, сеньор комиссар!— У меня складывается впечатление, что, должно быть, сеньор Гомес путает его с кем-то другим.— Я тоже так думаю, сеньор комиссар.Андалусиец, не выдержал.— Довольно! Хватит! — заорал он. — Прекратите надо мной измываться! Скажите лучше, в чем вы меня обвиняете!— Вы предъявляли сеньору Гомесу какие-нибудь обвинения, инспектор?— Нет, господин комиссар, и не думал.— Вот видите, сеньор Гомес!— Но тогда почему я здесь?— Скажем, просто отдыхаете, пока я не сочту нужным задать вам несколько вопросов.— О чем?— О смерти Хуана Миралеса.— А?Гомес отлично понимал, что, несмотря на мнимое благодушие, полицейские пристально следят за его реакцией, но весть о смерти бывшего боксера так вышибла его из колеи, что андалусиец даже не пытался скрыть полное замешательство.— Хуан умер?— Уж куда мертвее…— Но… каким образом?— От удара ножом.— Вы хотите сказать, его убили?— Тут не может быть никаких сомнений.— Где?— В его же комнате.— Не может быть!— Почему?— Но ведь…Гомес вдруг прикусил язык, понимая, что чуть не ляпнул лишнее, но дон Альфонсо почти ласково продолжил за него:— Потому что вы были вместе.— Но когда я уходил, Хуан спал!Чувствуя, что ловушка вот-вот захлопнется, андалусиец утратил всякую осторожность.— Видите ли, сеньор Гомес, самое странное — то, что, прежде чем испустить последний вздох, Миралес весьма отчетливо пробормотал следующий вопрос:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56