- Вот именно, - ответил я. - Все это как-то не вяжется, Дау. Статья и
то, что тебе сказал этот человек.
- Может, и не вяжется. Даже наверняка. Послушай-ка, мне нужно ехать
на аэродром, чтобы встретить одну важную персону, которая собирается к нам
сегодня пожаловать. Это единственная возможность получить интервью для
первого выпуска. Если в мое отсутствие зайдет тот парень, что звонил мне
до поводу дома, ты с ним побеседуешь?
- Что за вопрос, - сказал я.
- Спасибо, - бросил Дау и вернулся к своему столу.
Лайтнинг принес заказанный кофе в помятом заржавленном проволочном
ящике для бумаг, который, когда им не пользовались, он держал под столом
фотоотдела. И в ту же секунду поднялся невообразимый гвалт. Он принес
чашку кофе со сливками - никто не хотел пить кофе со сливками, Он принес
три чашки кофе с сахаром, а сладкий кофе согласились пить только двое.
Вдобавок он обсчитал на пирожках.
Я повернулся к машинке и снова принялся за работу.
Жизнь редакции входила в свой нормальный ритм.
Стоит отгреметь ежедневной кофейной битве между Лайтнингом и ребятами
из отдела литературной правки, как уже точно знаешь, что все вошло в
привычную колею и информационный отдел набрал наконец третью скорость.
Работал я недолго.
Мне на плечи легла чья-то рука.
Я поднял глаза - передо мной стоял Гэвин.
- Парк, старина, - проворковал он.
- Нет, - твердо сказал я.
- Из всей редакции только ты один сумеешь с этим справиться, -
взмолился он. - Дело касается "Франклина".
- Только не говори мне, что там пожар и миллион покупателей...
- Нет, я о другом, - сказал он. - Только что звонил Брюс Монтгомери.
В девять он созывает пресс-конференцию. Брюс Монтгомери был президентом
правления "Франклина".
- Этим занимается Дау.
- Дау уехал на аэродром.
Я сдался. У меня не было другого выхода. Гэвин готов был
расплакаться. А я органически не перевариваю плачущих редакторов.
- Так и быть, поеду, - сказал я. - Что там стряслось?
- Не знаю, - ответил Гэвин. - Я спросил Брюса, но он уклонился от
объяснений. Должно быть, что-то важное. Последний раз они созывали
пресс-конференцию пятнадцать лет назад, чтобы объявить о вступлении Брюса
Монтгомери на пост президента. Тогда впервые руководство универмагом было
доверено человеку со стороны. До этого все руководящие должности занимали
только члены семьи.
- Договорились, - сказал я. - Беру это на себя.
Он повернулся и рысью поскакал к столу отдела городских новостей.
Я крикнул рассыльного и, когда он наконец соизволил явиться, послал
его в библиотеку за подборкой газетных вырезок со сведениями о "Франклине"
за последние пять-шесть лет.
Я вынул вырезки из конвертов и пробежал их глазами. Они мало что
прибавили к тому, что я знал раньше. Ни одного существенного факта. Тут
были отчеты о показах моделей у "Франклина", о художественных выставках у
"Франклина", заметки, в которых сообщалось, что служащие "Франклина"
принимают активное участие в многочисленных общественных мероприятиях.
"Франклин" был очень стар и оброс множеством традиций. Как раз год
назад он отпраздновал свой столетний юбилей. Со дня основания города он
был своего рода семейным клубом, со своим уставом, соблюдавшимся с той
особой бережностью, которая возможна лишь в условиях семейного клуба.
Поколение за поколением горожан вырастали под сенью "Франклина", делая там
покупки чуть ли не с колыбели до могилы, а честность торговли и качество
его товаров вошли в поговорку.
Мимо моего стола шла Джой Кейн.
- Привет, дорогая, - сказал я. - Чем ты сегодня занимаешься?
- Скунсами, - ответила она.
- Тебе больше к лицу норка.
Она остановилась рядом со мной. Я ощутил слабый аромат ее духов и
более того - близость ее красоты.
Она протянула руку и быстрым, чисто импульсивным движением взъерошила
мне волосы, но тут же вновь стала воплощенным приличием.
- Это ручные скунсы, - сказала она. - Комнатные скунсы. Последний
крик моды. Они без запаха, естественно.
- Ну, еще бы, - отозвался я. А про себя подумал: от такой красоты
можно сойти с ума.
- Я ужасно разозлилась на Гэвина, когда он меня туда послал.
- Куда послал, в лес?
- Нет, на ферму, где разводят скунсов.
- Их что, прямо так и разводят, как свиней и кур?
- Конечно. Говорю тебе, что это ручные скунсы. Человек, который их
разводит, уверяет, что из них получаются самые что ни на есть
распрекрасные комнатные животные. Чистенькие, ласковые и страшно забавные.
Его завалили заказами. Ему пишут из Нью-Йорка, Чикаго, со всех концов
страны.
- У тебя, наверно, есть фотографии.
- Со мной ездил Бен. Он нащелкал кучу снимков.
- А где этот дядя достает своих скунсов?
- Я же тебе сказала. Он их выращивает.
- Я имею в виду, откуда он берет производителей.
- Покупает у охотников, которые ставят на них капканы. У деревенских
мальчишек. За диких он дает хорошие деньги. Он ведь расширяет бизнес. А
дикие ему нужны на развод. Скупает их в любом количестве, только подавай.
- Кстати, о деньгах, - сказал я. - Сегодня зарплата. Ты поможешь мне
ее промотать?
- Разумеется. Ты разве забыл, что уже пригласил меня?
- На Панкрест Драйв открылся новый кабак.
- Это звучит заманчиво.
- Значит, в семь?
- Ни минутой позже. К этому времени я уже успею как следует
проголодаться.
Она вернулась к своему столу, а я - к вырезкам. И еще раз убедился,
что в них нет ничего существенного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12