..
Сердце куда-то ухнуло и на миг перестало биться. Все, сейчас умру. Я сидел перед ним пришибленный, не в силах вымолвить ни слова. Заплачь я в этот миг, наверное, мне стало бы легче. Но плакать больше было не о чем. Все было кончено. Не осталось ни настоящего, ни будущего, ни даже прошлого. Я сам втоптал их в грязь. Все, теперь одиночество, уже
окончательное. Ни Сайда, ни Амины, ни старых друзей. Будут обо мне судачить, скажут: "Сам выбрал скользкую дорожку", пожмут плечами да и разойдутся по своим делам. Что ж, у них иные заботы, они в гуще борьбы... Я почувствовал ком в горле, обычный предвестник отчаяния...
Сайд резко поднялся, отшвырнул стул, на котором сидел, и, не глядя на меня, быстро вышел на улицу. Еще мгновение — и его долговязая фигура скрылась в толпе...
VII
Я взглянул на часы. Четверть девятого. Целый день впереди — долгий, бесконечно долгий день. Какая тоска! Работа в компании стала в последнее время просто невыносимо^. Хороший оклад — вот единственное, что меня здесь удерживает. Да еще, пржалуй, боязнь остаться без места. Сколько людей тщетно пытаются устроиться! Кто это сказал, что работа должна стать естественной потребностью человека, источником его радости? Кажется, Маркс... Что это — гипотеза ученого, мечта поэта или бредовая идея? Кто его знает... Может, когда-нибудь, через сотни лет, в другом обществе так оно и будет.
Телефонный звонок... Прокуренный, пропитой голос шефа. Что ему от меня надо в такую рань? Немедля требует меня к себе в кабинет. Дело, видно, серьезное, раз он явился на работу раньше положенного. А впрочем, может, какой-нибудь вздор. Очередная сплетня — кто-то из директоров пытался затащить в свою гарсоньерку какую-нибудь девчонку. Шеф большой любитель подобных историй. Сам он, как поговаривают, давно уже ни на что не способен, а потому выступает великим ревнителем нравственности. Опять же и пикантный материалец против подчиненных никак не повредит. При случае можно и пошантажи-ровать.
...Он, как всегда, восседал за своим столом. Лицо подчеркнуто серьезно и озабоченно. Гладко выбрит, надушен, кремовая рубашка скроена по последней моде. Поздоровался кивком и протянул мне какую-то бумажку. Телеграмма: "Мьсе Жан Рокар прибывает самолетом "Эр-Франс'\ рейс 494, в следующую пятницу двадцать второго августа, для завершения переговоров между компанией "Фивы " и фирмой "Ла Рошелъ ". Первое заседание желательно провести в субботу в девять тридцать утра..."
Я поднял глаза и встретил его испытующий взгляд. Молчит. Молчит и смотрит, каково впечатление. Закуривает.
— Садитесь и постарайтесь понять хорошенько, что я вам сейчас скажу. У нас начинается ответственный период. Этот гамый мсье Бокар...
— Мсье Рокар...
— Ну, Бокар, Рокар, один черт! Короче, этот самый Рокар везет с собой новый проект контракта... — он на секунду замолчал — ...с которым нам надлежит ознакомиться и дать свой ответ в течение недели до его отъезда. Они прислали мне письмо, из которого явствует, что терпение их на исходе и приезд этого Рокара в Каир для нас последний шанс...
Я слушал его, не перебивая, - пусть договаривает.
— Почему вы молчите? Вам что, не по вкусу все это?
— Да какое это имеет значение, по вкусу мне это или нет? Просто жду, когда вы скажете, я-то вам зачем потребовался?
— Чтобы дать свое заключение о новом проекте контракта.
— Как, опять? И это после всего, что произошло?
— Именно так... Послушайте, давайте говорить откровенно... — Он протянул мне пачку сигарет. — Курите!
— Спасибо, уже месяц не курю.
— Что так?
— Здоровье не позволяет. Да и недешево обходится мне эта привычка — больше двадцати фунтов в месяц.
— Двадцать?! — Он засмеялся. — У меня на сигареты фунтов семьдесят в месяц уходит. Так на чем мы остановились? Словом, я еще не разочаровался в вас окончательно. Вы мне нужны... Вы один из немногих действительно талантливых наших работников. Более того, скажу вам откровенно — я еще ни в ком не встречал такого умения мгновенно схватывать самую суть вещей... Готов поклясться чем угодно, я искренне желаю вам добра, и только добра... Но вы должны мне помочь, причем сделать это искренне, от чистого сердца. Вы даже не представляете себе, какие горизонты перед вами откроются, какие деньги вас ждут... Впрочем, материальная сторона вас, кажется, мало интересует. Но ведь существуют еще и поездки за рубеж, возможности для научной работы. Вы, разумеется, знаете, что представляет собой наш французский партнер?.. Фирма "Ла Рошель"... Мы же — ничто, мы — жалкая козявка по сравнению с ними. Ну, так что вы на это скажете? Я жду.
— А что я, собственно, могу сказать? Мой ответ известен заранее. Все, о чем вы тут говорили, входит в мои прямые обязанности. Отказаться я просто не имею права...
— Не прикидывайтесь дурачком. Вы прекрасно поняли, что я имел в виду. Я хочу сказать, что с того самого момента, как я передам вам проект контракта, вы становитесь одним из моих доверенных лиц. На вас ложится огромная ответственность, но вместе с тем проект сулит немалые выгоды и лично вам. Что касается ответственности, то первое, что от вас требуется, — это полная преданность руководству компании, точнее говоря, лично мне. Вам надлежит соблюдать строжайшую секретность. Иными словами, если мне станет известно, что вы обсуждали проект хоть с одним человеком, компания немедленно с вами распрощается.
И опять я слышу стук собственного сердца. В горле пересохло... Шеф снимает телефонную трубку, не спуская при этом с меня глаз. Так и шарит по лицу, ищет, за что бы зацепиться. Вот она, роковая развилка дороги. С ним — или с ними. Плыть по течению в грязном потоке, затопившем страну, или оставаться на крошечном островке честности и правды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50