— приказал Освальд.— Боке мой! Достанется же нам! Брасы большого паруса сюда, эй, люди! И брасопить реи накрест! Потом отпустить! А топ-парус надо бы оставить,—пробормотал он,—но я же не капитан. Начинай, ребята! — продолжал он.—Быстрее, быстрее! Это уже не пустяки!
В сгустившейся темноте и под проливным дождем, заливавшим глаза, Матросам было трудно находить нужные тросы и передавать их друг другу. Дело шло не так быстро, как это требовалось. Они еще не закончили работу и капитан Ингрэм еще не появился на палубе, как ветер вдруг подул с противоположной стороны, обрушив на несчастный корабль всю свою мощь, и положил его набок. Помощника капитана перебросило через штурвальное колесо, остальные же вместе со свернутыми в бухты канатами и другими не закрепленными на палубе предметами скатились к фальшборту, и им стоило немалых усилий выбраться из спутавшихся канатов и потоков воды.
Неожиданный толчок напугал находившихся внизу. Первой их мыслью было то, что корабль начал тонуть. В одних рубашках, через единственный незадраенный люк люди бросились наверх, держа остальную одежду в руках.
Освальд Баррет первым поднялся на ноги. Он добрался до штурвала и быстро вернул его в прежнее положение. Капитан Ингрэм с несколькими матросами тоже появился у штурвала, то есть там, где в минуты наивысшей опасности собираются настоящие моряки. Завывания шторма, хлеставший в глаза дождь, соленые брызги, волны, перекатывавшиеся через корабль огромными массами, ужасающие раскаты грома, густая темнота, сильный крен судна, при котором перебраться с одной стороны палубы на другую можно было, лишь карабкаясь,—все это долго не давало возможности разобраться в обстановке. Единственным другом несчастных в эой борьбе стихий были молнии. Их яркие зигзагообразные вспьшки позволяли хоть на мгновение увидеть окружающее. Зрелище было ужасным, но еще ужаснее казались морякам темнота и полная неизвестность.
Освальд передал штурвал матросам и ножом освободил топоры, закрепленные тросами вокруг бизань-мачты. Один он оставил себе, два других передал боцману и второму помощнику капитана. Объясниться, даже крича во весь голос, было почти невозможно, так сильно неистовствовал шторм. Но лампа в укрытии компаса продолжала гореть, и в ее слабом свете капитан Ингрэм смог разглядеть подаваемые его первым помощником сигналы и ответить на них. Необходимо было поставить корабль по ветру, но руля для этого было недостаточно. Последовала команда: «Бизань-мачту рубить!» Вскоре ванты, удерживавшие мачту, были обрублены, и она упала за борт так, что почти никто из находившихся на ба.ке этого не заметил.
Освальд со своими товарищами вернулся к компасу и некоторое время! разглядывал его. Корабль, несмотря на все усилия, еще глубоко сидел в воде. Он снова знаками дал капитану понять, что надо таким же образом избавиться и от главной мачты, и тот ответил согласием.
Бесстрашный помощник капитана спрыгнул на палубу, и трое отважных моряков последовали за ним. Добравшись до главной мачты, они принялись за дело. Среди накатывающихся волн, по пояс в воде, они рубили толстые канаты, но те медленно уступали лезвиям топоров, поскольку в воде их удары почти теряли свою силу. Налетевшей волной боцмана отбросило к левому борту, и только находившиеся там канаты спасли его от гибели. Не сломленный духом, он снова добрался до своих товарищей и продолжил вместе с ними работу. Последний удар нанес Освальд. Тальрепы скользнули в отверстия, и высокая мачта рухнула в пену гигантских волн. Освальд и его товарищи поспешили покинуть опасное место и направились к капитану, остававшемуся у штурвала. Корабль постепенно выпрямлялся. Через несколько минут он стоял уже по ветру, но двигался с трудом. Сброшенные в море мачты все еще удерживались такелажем левого борта и иногда били по нему.
Ветер дул все так же сильно, как и раньше, но уже не наскакивал на корабль с прежним воем. Теперь необходимо было убрать с палубы обломки мачт, но даже всей команде до наступления рассвета удалось сделать немного. Это было опасное занятие, так как средняя палуба фактически находилась под водой. По примеру Освальда Баррета матросы обвязали себя тросами, чтобы их не смыло за борт. Но едва они закончили работу, как мощный вал и налетевший порыв ветра переломили и снесли фок-мачту. Красавец «Секэшен» остался без мачт.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Течь
Обломки фок-мачты вскоре удалось убрать с корабля. И хотя шторм продолжался, но уже ярко светило солнце. «Секэшен» снова стоял по ветру, и команда подумала, что все опасности миновали. Под шутки и смех матросы начали сооружать временную мачту, чтобы добраться до берега.
— Ничего особенного с нами не случилось бы, разве только немного обрызгало б,— заметил боцман,— если бы мы не потеряли главную мачту. Она была такой прекрасной. По всей Миссисипи не найдешь подобного ствола.
— Ба, человече! — отвечал Освальд.— В море водятся такие рыбы, которых еще никто не вылавливал! Точно так же растет много деревьев, которых никто еще не приносил из леса. Но что за новые мачты будет предъявлен хорошенький счет, когда мы придем в Ливерпуль,— это несомненно. Наше счастье, что не нам придется платить, а лишь владельцу судна.
К этому времени ураганный ветер, неожиданно налетавший то с севера, то с запада, отбушевал, и теперь дул обычный сильный бриз, который не беспокоит моряка. Небо прояснилось. После мрака ночи, опасностей и сомнений наступило успокоение. Команда работала усердно, устанавливая мачты, такелаж и крепя паруса для продолжения плавания.
— Передний парус выглядит так, будто капитан намерен бежать впереди ветра,— заметил один из матросов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53