Франсиско направился в каюту. Он рассказывал Кларе о состоянии дел, когда вошел Каин. Тот упал в кресло и, казалось, погрузился в глубокие и мрачные размышления.
— Что вы намерены делать? — спросил Франсиско.
— Еще не знаю. Не хочу сам решать, Франсиско,— отвечал Каин.— Если бы мне пришлось действовать по своему усмотрению, то я оставил бы шхуну там, где она есть. Здесь противник может напасть на нас только со шлюпок, а такого нападения я не боюсь. Если же мы, напротив, пройдем дальше, то вражеские корабли беспрепятственно последуют за нами по проходу и нападут в бухте. Тогда их преимущество в людях будет подавляющим. С другой стороны, при этом плане и у нас было бы преимущество, поскольку мы смогли бы защищаться как с берега, так и со шхуны, но силы наши ослаблены. Я хочу созвать команду и довести до нее оба плана. Богу известно, что, если бы это было в моих силах, я любой ценой постарался бы избежать сражения.
— Нет никакого другого пути, чтобы уйти? — снова спросил Франсиско.
— Есть. Мы можем бросить шхуну и ближайшей ночью на шлюпках уйти между большим и северным островами так, что противник нас не заметит. Но я не решаюсь предлагать этого, так как люди не захотят слушать. Кроме того, я сомневаюсь, что противник даст нам передышку до следующей ночи. С сегодняшнего утра, а вообще-то уже давно, до того, как мы заметили эти два корабля, я чувствую, что моя судьба решится сегодня еще до захода солнца.
— Что вы имеете в виду?
— Я скажу тебе, Франсиско,— отвечал Каин.— Твоя мать снилась мне всегда накануне важных событий, о которых я с ужасом вспоминаю. И вот она приснилась мне предыдущей ночью. Но на ее лице, которое я так любил и люблю, лежал отпечаток сострадания и скорби, и она печально махнула мне рукой, как бы приглашая меня последовать за ней. Да, слава Богу, она не смотрела больше на меня так, как смотрела все эти годы!
Франсиско ничего не ответил, и Каин снова погрузился в свои мысли. Через некоторое время он встал, вытащил из ящика письменного стола маленький пакет и вручил его Франсиско.
— Храни его у себя,— сказал морской разбойник.— Если со мной случится несчастье, то из него ты узнаешь, кто была твоя мать. Там же указано, как отыскать сокровища, которые я припрятал. Все оставляю тебе, Франсиско. Они добыты нечестным путем, но ты в этом не повинен, и не осталось никого, кто мог бы потребовать их у тебя. Не говори мне пока ничего! После моей кончины ты встретишь друзей, которые скажут тебе то же самое. Я повторяю еще раз: береги этот пакет.
— Мало шансов на то, что он мне пригодится,— отвечал Франсиско,— ведь если я останусь жив, меня будут рассматривать как пирата и обращаться соответствующим образом.
— Нет, нет! Ты сможешь доказать, что не причастен к моим преступлениям!
— Я сомневаюсь в этом. Но пусть будет на все воля Господня!
— Да, пусть будет на то его воля,— печально прошептал Каин.— Месяц назад я не решился бы сказать об этом.
С этими словами капитан повернулся и направился на палубу. Франсиско последовал за ним.
Для принятия решения экипаж шхуны собрался на задней палубе. Команда предпочла поднять якорь и уходить в бухту, считая, что там ей будет легче защищать шхуну.
Пираты подняли якорь и продолжили свой рискованный путь. Бриз усилился, вода бурлила теперь так, что представлявший собой угрозу риф перестал быть виден. Корвет и «Энтерпрайз» не просматривались.
К обеду ветер еще больше усилился, и волны, пенясь, бились о рифы во всех направлениях. На «Эвенджере» снова уменьшили парусность, но все увеличивающаяся от сильного ветра скорость затрудняла продвижение. Поставили штормовой кливер, но и при этом корабль, подгоняемый ветром, словно летел.
Каин стоял на бушприте и подавал команды рулевому. Несколько раз судно днищем цеплялось за скалы, но снова соскальзывало с них. Были сброшены плавучие якоря, использовались все средства, чтобы уменьшить скорость. И только лишь замирание штормовых волн служило им ориентиром и показывало, где они могут избежать ударов о скалы.
— Почему не может провести нас Хокхерст, который хорошо знает этот проход? — проворчал главный боцман, обращаясь к тем, кто стоял поблизости, на передней палубе.
— Вы правы! Сейчас приведем его сюда!—закричали на палубе, и несколько человек бросились вниз. Через минуту они вернулись вместе с Хокхерстом. Он шел, не сопротивляясь. Команда потребовала от него, чтобы он взялся за проводку судна.
— А если я не захочу, тогда что? — пренебрежительно спросил Хокхерст.
— Тогда твое путешествие закончится. Это все! — отвечал главный боцман.— Разве не так, ребята? — продолжал он, обращаясь к команде.
— Так! — отвечали пираты.— Или он приведет нас на место, или прогуляется за борт!
— Я не боюсь ваших угроз, друзья,— отвечал Хокхерст.— Вы знаете меня как смелого человека, и мне негоже оставлять вас в беде. Хорошо, думаю я, если ваш капитан не может спасти вас, то это должен сделать я. На что это? — вскричал он, осматриваясь вокруг.— Как? Мы вышли из прохода! И попадем ли в него снова, я не могу сказать.
— Мы все еще в проходе,— произнес Каин,— и вам это известно!
— Хорошо. Раз ваш капитан знает это лучше меня, то пусть он и ведет вас дальше! — отвечал Хокхерст.
Но команда мыслила иначе и настояла на том, чтобы Хокхерст снова приступил к своим обязанностям. Каин ушел на заднюю палубу, уступив место на бушприте Хокхерсту.
— Я сделаю все наилучшим образом, ребята,— молвил Хокхерст.—Но скажу вам, что, если при входе в правый рукав мы ударимся, вы не будете упрекать меня в этом. Лево руля1 Еще левее! Так держать! Вот он — правый рукав!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53