После
завтрака она заставит меня играть с ней в безик. Я буду задыхаться в
душной комнате, а он в это время уедет куда-нибудь к морю и будет
наслаждаться свежим ветром и солнцем.
Я чувствовала себя брошенной маленькой девочкой, но, несмотря на свое
смущение, высморкалась в его платок и вытерла лицо.
- К черту! - со злостью произнес он, затем неожиданно положил руку на
мои плечи и привлек меня к себе. - По возрасту вы годитесь мне в дочери, а
я уже отвык обращаться с такими молоденькими.
Правя одной рукой, он все ускорял и ускорял ход машины.
- Можете ли вы забыть все, что я наговорил вам сегодня? В семье меня
называли Максимом, может быть, и вы станете называть меня так же? Мы
слишком долго обращались друг к другу официально.
Он снял с меня шляпу, забросил ее на заднее сиденье, наконец
наклонился ко мне и поцеловал в макушку.
- Обещайте мне, что никогда не будете носить черные шелковые платья,
- и он рассмеялся.
И снова солнце засияло для меня, и жизнь заиграла всеми красками, и
миссис ван Хоппер была изгнана из моей жизни. Ленч и игра в карты отнимут
лишь несколько часов, а затем начнется другая жизнь. И если она спросит,
почему я опоздала к игре в безик, я отвечу: "Я забыла о времени, я
завтракала с Максимом".
Сегодняшний день сблизил нас больше, чем все предыдущие. Он поцеловал
меня, но я вовсе не смутилась. Это произошло так естественно, и мне было
приятно, но никакого волнения, непременно сопровождающего поцелуй, судя по
романам, не вызвало.
- А что, Макс де Винтер все еще живет в отеле? - спросила миссис ван
Хоппер после завтрака.
- Да. Он бывает в ресторане, - ответила я.
Я боялась, что теннисный тренер или еще кто-нибудь рассказал ей о
моем время провождении, но она больше ничего не спросила и принялась
неудержимо болтать:
- Он очень привлекателен, но труднодоступен. Конечно, он мог бы и
пригласить меня в Мандерли, но не сделал этого, был очень сух и сдержан...
Я никогда не видела его жену, но, говорят, она была очень красива и
элегантна, словом - блестящая женщина. Насколько я знаю, он обожал ее. А
погибла она трагически и совершенно неожиданно... Говорят, что, когда она
была жива, они устраивали в Мандерли грандиозные приемы... И она называла
его Максом, а не Макисом, как остальные родственники - бабушка, тетки. Я
тоже должна называть его Максимом. Максом называла его только она, и
только она имела на это право.

6
Мы с миссис ван Хоппер вели жизнь на колесах, а я всегда ненавидела
деятельность, связанную с переездами, - укладывать чемоданы, запаковывать
вещи... Заглянешь в опустевшие шкафы и ящики стола, и становится грустно,
будто что-то утеряла навсегда. Частичка нашей души, частичка прожитой
жизни остается там, где мы были и куда уже никогда не вернемся. Очередная
глава нашей жизни заканчивается, тяжелые вещи запакованы и стоят в
коридоре, а мелочь будет уложена в последний момент. Корзина для бумаг
заполнена разорванными письмами и записками, везде валяются полупустые
пузырьки из-под лекарств и пустые банки из-под кремов.
Утром, когда я наливала ей кофе, миссис ван Хоппер передала мне
письмо и сказала:
- Элен уезжает в субботу в Нью-Йорк. У маленькой Нэнси был острый
приступ аппендицита, и Элен возвращается домой. Я тоже решилась. Европа
надоела мне до смерти. Я тоже еду домой. Как вы относитесь к тому, чтобы
побывать в Нью-Йорке?
Это сообщение подкосило меня, что, по-видимому, отразилось на моем
лице.
- Какая вы странная девушка. И вечно недовольны. Не могу вас понять.
Неужели вы не знаете, что в Штатах девушка, не имеющая ни копейки, может
очень удачно устроиться? Там много молодых людей вашего класса, много
развлечений и веселых сборищ. У вас там будет свой маленький круг
знакомых, и вы сможете развлекаться, как вам захочется. Ведь вам не
нравится в Монте-Карло?
- Я уже привыкла к нему.
- Ну, а теперь вам придется привыкнуть к Нью-Йорку! Мы едем на том же
пароходе, что и Элен. Ступайте в контору и распорядитесь, чтобы билеты и
все остальное было немедленно заказано. Сегодня у вас столько работы, что
некогда будет огорчаться из-за отъезда из Монте-Карло.
Я не сразу пошла вниз. Зашла в ванную, села там и уронила голову на
руки. Итак, это случилось. Я должна уехать и уже завтра буду сидеть в купе
спального вагона, напротив миссис ван Хоппер и держать на коленях ее
шкатулку с драгоценностями или большую сумку, как горничная. Мы будем мыть
руки и чистить зубы в крохотном туалете, где всегда стоит графин с водой
до середины, лежит кусок мыла с прилипшим волоском, а неизбежная надпись
гласит: "Таз под умывальником".
Каждый стук колеса будет напоминать мне, что я все больше и больше
удаляюсь от него, а он спокойно сидит в ресторане и даже не вспоминает обо
мне. Я, конечно, сумею увидеть его и попрощаться, но нам нечего будет
сказать друг другу: мы будем прощаться, как чужие. А голос внутри меня
будет кричать: "Я так тебя люблю! Я так несчастна!" Мы перебросимся
несколькими ничего не значащими фразами и расстанемся навсегда. В
последний момент из мрака выйдет миссис ван Хоппер и, увидев ее, он
вернется на свое место, за свой столик и углубится в газету.
Я пережила все это, не выходя из ванной, и даже представила себе наш
приезд в Нью-Йорк. Услышала пронзительный голос Элен, этой несколько
уменьшенной копии с миссис ван Хоппер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75