Воспоминания молодой вдовы убийцы: Желаю вам
большей удачи в следующем браке". - Он помазал рукой Максиму. -
Постарайтесь получше использовать ночь за запертой дверью, - сказал он и,
наконец, вышел из комнаты.
- Я поеду с тобой, - сказала я Максиму. - Я хочу быть с тобой в
Лондоне.
Он ответил не сразу:
- Да, нам нужно оставаться вместе.
Фрэнк вошел в комнату.
- Они уехали - полковник и Фэвелл. Что я могу для вас сделать? И,
конечно, я хочу сопровождать вас к доктору Бейкеру.
- Это вовсе не нужно. Вам завтра нечего делать. Но послезавтра может
возникнуть целая куча дел. А сегодня, Фрэнк, мы с миссис де Винтер хотим
провести вечер вдвоем, хотим побыть одни. Вы поймете нас.
- О, конечно, спокойной ночи.

Когда он вышел, Максим направился ко мне, а я протянула к нему руки и
обняла его. Я обнимала и ласкала его, старалась успокоить, как будто он
был Джаспером, который расшибся где-то и пришел ко мне за утешением.
- Мы можем сесть вместе к рулю завтра. Джулиен не станет возражать.
- Нет. Завтрашняя ночь еще тоже будет принадлежать нам. Они не сразу
предпримут какие-то меры. Я успею повидаться с нужными людьми: я бы хотел
Хастингса - он лучший из адвокатов, или Биркета. Хастингс знал еще моего
отца. Но мне надо рассказать ему всю правду. Адвокатам легче вести дело,
когда они знают все до конца.
Дверь открылась, и вошел Фритс:
- Будете ли вы переодеваться к обеду, мадам, или можно сразу
подавать?
- Нет, Фритс, сегодня мы не будем переодеваться.
Я помню мельчайшие подробности этого последнего вечера, проведенного
в Мандерли. Помню все, что мы ели, помню, как горели высокие новые свечи в
серебряных подсвечниках. Когда мы уже пили кофе в библиотеке, раздался
телефонный звонок. На этот раз подошла я, и услышала голос Беатрисы:
- Я весь вечер пыталась к вам дозвониться, но это было невозможно.
- Мне очень жаль, - ответила я.
- Мы получили вечерние газеты и были страшно поражены всем вашим
делом. Что говорит по этому поводу Максим? Где он?
- У нас был здесь народ - полковник Джулиен и другие. Максим ужасной
утомлен, а завтра утром мы едем в Лондон.
- Но зачем же?
- В связи с постановлением суда, но более точно я вам объяснить не
могу. Это все ужасно неприятно, и эта огласка трудно переносима для
Максима.
- Как нелепо решение суда, - чего ради Ребекка стала бы убивать себя?
Это абсолютно непохоже на нее. Если бы я присутствовала в суде, я бы
потребовала слова. Кажется, никто из вас не приложил никакого труда, чтобы
добиться более разумного постановления. Максим, наверное, очень расстроен?
- Он очень переутомлен, и это ощущается сейчас больше всего.
- Где именно в Лондоне вы будете?
- Не знаю, пока еще не ясно.
- Я готова написать письмо судье и объяснить ему, что Ребекка не была
способна на такой поступок, как самоубийство, и что, скорее всего, здесь
действовал какой-то злоумышленник.
- Слишком поздно, Беатриса, этим уже ничего не добьешься.
Максим крикнул мне из библиотеки:
- Неужели ты не можешь отвязаться от нее? О чем она говорит?
- Я думаю обратиться к Дику Годольфину, он наш представитель в
парламенте, и я хорошо с ним знакома. Пусть он поможет в этом деле.
- Это бесполезно, Беатриса, и я очень прошу, не старайтесь что-нибудь
сделать. От этого станет только хуже, а не лучше.
- Я бы хотела поехать с вами в Лондон, но у Роджера высокая
температура, а медсестра, которая находится при нем, - полная идиотка.
Таким образом, мне нельзя отлучиться из дома.
(Благодарю тебя, Боже, что ее не было сегодня с нами, за то, что мы
были избавлены, по крайней мере, от этого).
Телефонную связь прервали, и я вернулась в библиотеку. Через
несколько минут телефон снова зазвонил, но я не реагировала. Я села у ног
Максима и обняла его колени. Часы пробили десять. Максим поднял меня за
плечи, обнял и прижал к себе. И мы прильнули друг к другу со страстью и
отчаяньем, как любовники, связанные одним преступлением и еще никогда не
целовавшиеся.

26
Утром я проснулась в шесть часов и выглянула в окно - был холодный и
туманный день. Лето уже совсем кончилось, цветы увяли, и теперь нужно
ждать целый год их нового расцвета. Я любовалась прекрасным садом, покоем
и красотой природы Мандерли. Максим еще спал, и я не хотела будить его,
помня, какой тяжелый день нам предстоит и что нас ждет полная
неизвестность относительно дальнейшей судьбы. Где-то в огромном Лондоне
живет некий доктор Бейкер, который держит в руках нашу судьбу, даже не
зная о нашем существовании.
Я приняла ванну, и эта привычная процедура сразу настроила меня на
деловой лад. Когда я уже начала одеваться, то услышала мягкие шаги возле
двери, поворот ключа в замке. Шаги удалились. Это была миссис Дэнверс.
Она ни о чем не забыла. Те же мягкие шаги я слышала вечером, когда мы
вошли в спальню. Она не стучала в дверь и вообще никак не привлекала к
себе внимания. Просто мягкие шаги и поворот ключа в замке.
Кларисса принесла чай, и я разбудила Максима. Он взглянул на меня
сонными детскими глазами и протянул ко мне руки.
Я достала свой чемоданчик и уложила туда несессер, ночную сорочку и
туфли. Ведь легко могло случиться, что нам придется задержаться в Лондоне.
Мне показалось, что я очень давно не брала в руки чемодана, а между
тем прошло всего четыре месяца, и на нем еще были багажные наклейки из
Кале. Чтобы больше не возвращаться наверх, я сразу надела шляпу, взяла
перчатки и направилась вниз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75