– Дженсон, что случилось? – донесся до него голос Хилари. – Ты не заболел?
Сарина уходила. Он быстро отодвинул стул и вскочил.
Пальцы Хилари больно впились в его запястье, удерживая на месте.
– Дженсон, куда ты собрался?
Высвободив руку, он окликнул Сарину, но она только ускорила шаги.
Сарина объяснила свое неожиданное появление в конторе Во тем, что почувствовала себя плохо и не хотела больше оставаться в чайном домике. Во быстро закончил свой разговор с двумя представителями фирмы «Джордан и Матсон» и сразу же вызвал коляску. Весь обратный путь Сарина сидела, опустив голову ему на плечо, а он слегка обнимал ее. Сарина немного успокоилась, чувствуя себя под надежной защитой человека, который в ее душе занял место отца.
– Возможно, ты была права, мой лотос, – заметил Во, помогая ей выйти из коляски. – Прости меня, если я слишком поторопился в своем стремлении увидеть, как ты становишься прежней.
– Вы желали мне только добра, – возразила она, – и я благодарна за вашу заботу больше, чем вы можете себе представить.
Заметив, как он расстроен, Сарина отказалась от мысли рассказать ему о пропавшем рубиновом глазе Цзи Си. Вместо этого она легонько поцеловала его в гладкую бледную щеку.
– Это в благодарность за вашу доброту, – пробормотала она, неожиданно застеснявшись своего порыва.
Но Во буквально засветился от радости.
– Если тебя так вознаграждают за ошибки, то поневоле задумаешься, что последует, если ты окажешься прав, – церемонно произнес он.
Эти слова вызвали улыбку на лице Сарины.
– Ты не пойдешь в дом? – спросил Во.
– Я лучше еще погуляю, – сказала она, но, заметив сомнение в его глазах, поспешно добавила: – Обещаю, что всего лишь несколько минут.
Она направилась прямиком к могиле сына. Ей было необходимо побыть рядом с ним и впервые рассказать ему о его отце. Встав на колени около маленькой серой плиты, она положила руку на холодный твердый камень, жалея, что он не может стать теплым под ее ладонью, как это бывало с нефритовой богиней. На глаза навернулись слезы, и Сарина отерла их.
– Прости меня, Томас Джон, – прошептала она, – но я презираю его. Я ненавижу мужчину, которого ты называл бы отцом.
Она ненавидела Дженсона за то, что он бросил ее беременную. Возможно, если бы ее ребенок был зачат в любви, а не в похоти и рос в ее животе, чувствуя ее радость, а не стыд, он бы выжил. Она ненавидела этого человека за то, что он снова оказался в Шанхае и сидел с новой пылающей от страсти подружкой там, где когда-то сидел с ней. Но больше всего она ненавидела его за то, что он назвал ее по имени, заставив вспомнить звук своего голоса.
Спустя несколько минут Сарина насухо вытерла глаза и медленно вернулась в дом.
Небо потемнело, и вечер окутал землю сумрачным покрывалом. Она подошла к дому, окна которого сияли медовым светом ламп и который она теперь считала своим убежищем от всех неприятностей, лежащих за его кирпичными стенами и железными воротами. Во утверждал, что только вне оград, на лоне природы, человек может найти истинное спокойствие, и тогда она поверила ему, но сейчас ее охватили сомнения.
Она посмотрела на свою маленькую нефритовую статуэтку с одним блестящим рубиновым глазом и второй пустой зеленоватой глазницей, и ее охватила грусть. Словно чтобы утешить маленькую богиню, она стала гладить ее по лицу, чувствуя, как камень снова нагревается от ее прикосновений. Внезапно Сарина застыла. Она резко обернулась, ожидая увидеть кого-то за своей спиной, но там было пусто. Положив нефритовую фигурку в карман платья, она поспешно открыла дверь во внутренний дворик.
Железная решетка с шумом захлопнулась, и она снова почувствовала себя в безопасности.
Сарина проснулась в середине ночи. Повернувшись на бок, она приподняла голову и прислушалась. Услышала ли она собственное дыхание или там, в углу, кто-то прячется? Ночь была безлунная, и в непроницаемой темноте ни единая тень не скользнула по стенам или потолку. Она уже почти неделю засыпала без помощи жасминового чая, но сон у нее все еще был очень чутким.
Сарина повернула голову в другую сторону, пытаясь разглядеть таинственного посетителя, хотя в глубине души она была уверена, что это плод ее воображения, так же как и плач младенца, который она слышала каждую ночь в течение многих недель после смерти Томаса Джона. Снова опустив голову на подушку, Сарина закуталась в одеяло и вскоре погрузилась в сон.
Утром она быстро оделась и подошла к прикроватному столику, чтобы взять свою нефритовую статуэтку. Ее рука застыла в воздухе, а сердце отчаянно забилось. Кто-то действительно был в ее комнате!
Сейчас Цзи Си лишилась и второго глаза.
Глава 15
Дженсон выждал еще неделю, прежде чем появился в поместье Во. И сейчас, идя за Шукэном к летнему домику, он уже сожалел о своем порыве: зачем посещать человека, дела с которым давно завершены? Ему казалось, что тем самым он выдал свои сокровенные чувства.
В манерах хозяина проглядывал какой-то холодок, и Дженсон предположил, что Сарина рассказала Во то, о чем он когда-то поведал ей. Ну и ладно, решил он, все равно уже ничего не поделаешь. В данный момент его совершенно не волновало, останется ли он с Шукэном в дружеских отношениях.
Сарина, спускавшаяся вслед за Во по ступеням летнего домика, замерла. Как он посмел снова приехать сюда?! Как он посмел стоять перед ней с видом раскаявшегося грешника?! И только твердая рука Во, лежащая на ее плече, помешала Сарине повернуться и убежать наверх.
– Здравствуй, Сарина, – сказал Дженсон каким-то странно безжизненным голосом.
– Здравствуйте, мистер Карлайл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109