О чем ты говоришь?
– Мы поговорим об этом, когда ты сюда приедешь. И, пожалуйста, будь осторожней. Из-за нервного напряжения повышается кислотность в моче.
– Мама, – на короткое мгновение Ходдинг убрал трубку от уха. Машина сверкала под солнцем, ожидая его. Фернандес отплясывал твист, с транзистором у уха. – Мама, я не приеду. Я занят. Возможно, я прилечу в Сан-Франциско сегодня ночью. Позвони мне.
– Я все знаю насчет тебя и этой венгерской шлюхи.
Ходдинг промолчал.
– Я думаю, она натерла тебя камфарой. Скажи мне правду.
– До свиданья, мама.
– Неужели ты не видишь, что пытаешься освободиться…
– До свиданья.
С чувством безнадежной тоски Ходдинг опустил трубку. Он шагнул к двери фургона и выглянул наружу. Солнце нещадно палило, копошащиеся вокруг машин люди выглядели странными и нереальными. Незаметно для себя он оставил один мир и перешел в другой.
Появился Пол:
– Все в порядке?
Ходдинг кивнул.
– Как всегда. – Он прислонил голову к дверной притолоке. В висках стучало, а металл был прохладным. Пол заговорил, тщательно подбирая нужный тон, чтобы не быть слишком серьезным, но и не слишком легкомысленным:
– Я думаю, что сегодня мы можем не продолжать дальше. Нет нужды поджаривать вашу ногу. Это будет только отвлекать вас.
Ходдинг заморгал.
– Я не уверен, что соглашусь с тобой. На самом деле…
Пол не дал ему закончить. Он прекрасно понял, о чем говорил Ходдинг. Но он притворился, что это временная передышка: похмелье, усталость, обожженная нога…
– Я и сам себя неважно чувствую, – сказал он. – Я скажу Фернандесу, чтобы он отвез нас в фургоне. Поспите немного. Расслабьтесь. Почему бы вам не залезть внутрь и не прилечь? Я сейчас вернусь, только дам ребятам задание.
Ходдинг поплелся к фургону и забрался в него. Грязь на ноге начала подсыхать. Позвонить доктору Вексону в Сан-Франциско? Нет, пока не надо. Он вытянулся на надувном матрасе и закрыл глаза.
Пол сидел в тихом унылом баре на Джерри-стрит, медленно потягивал холодное пиво и забавы ради болтал с проституткой, полуитальянкой-полупортугалкой, сидящей напротив в кабинке.
Ее звали Роуз Дженни, она была старой знакомой Пола и не раз обслуживала его, поэтому она не стала прибегать к самым соблазнительным своим ухищрениям. Тем не менее, она была гордой и упорной девушкой, и ее раздражало, что с приближением ночи она все еще не подхватила клиента. Она посмотрела на часы.
– Ты уже десять минут как пьешь свое пойло, мальчик, – сказала она. – Я бы давно подцепила кого-нибудь поживее. За десять минут мы бы уже управились. Нальешь мне еще?
Пол сделал знак бармену. Тот уже налил виски и поставил его на поднос, а сам тем временем изучал программу скачек. Он принес выпивку в кабинку, не отрываясь от программы, и поставил стакан на столик. Бармен тоже был старым знакомым Пола. Больше в баре никого не было.
– Как дела? – спросил Пол.
Бармен фыркнул:
– Дерьмо. В этом месте дела не идут. Я скоро прогорю. Нас навещают одни неудачники. Вроде Роуз Дженни. – Он засмеялся.
Роуз Дженни сердито посмотрела на него. На самом деле она была очень красивая. Ее глаза были настолько черными, что, казалось, зрачки отбрасывают на пол-лица темный отблеск.
– Хочешь я принесу тебе бутылку кетчупа?
Она непечатно выругалась.
Пол рассмеялся:
– Не обращай внимания. Я видел этот номер с бутылкой. Ты молодчина, девочка. У тебя мощные мускулы.
Неожиданно и Роуз рассмеялась. Она крепко обняла бармена за худые бедра.
– Я не рассказывала тебе, как этот сукин сын обштопал кэпа? У меня тогда был громадина-моряк – о, мамочка, – настоящий гигант, у него был как шлагбаум, понимаешь? Ну, он и не поверил, что я это сделаю. Чак принес мне бутылку, и мы поспорили на десять баксов, как всегда, ты же знаешь. И… – она откинулась назад и расхохоталась. – Да, Чак его обштопал. Ну, я стала насаживаться, а Чак стоял за стойкой и хохотал, как сумасшедший. А этот громадина весь побелел и закричал: «Не надо, мисс, вы себя разорвете, мисс! О, Господи!»
Бармен Чак беззвучно смеялся.
– Но я тебе отомстила, правда, сукин ты сын?
Чак обхватил свою голову руками и повертел ею в разные стороны.
– Я тебя заставляла… двадцать пять раз, точно?
– Точно.
– Еще бы. – Роуз сменила гнев на милость, вспомнив о своей «мести».
– Слушай, – сказал неожиданно Пол. – Я хочу тебя спросить. Серьезно. Предположим, ты сорвешь хороший куш. Или выиграешь или еще что-нибудь. Предположим, ты получишь пятьдесят, нет, сотню тысяч. Нет, давай предположим, что тебе действительно повезло, что ты вышла замуж за какого-нибудь болвана булочника. Нет, не за булочника, за миллионера. Два, три миллиона. Хорошо?
– Ну, давай, валяй, – кивнула Роуз Дженни. – К чему ты это все ведешь?
– О'кей. Теперь мы подошли к сути вопроса. Что ты будешь делать дальше?
– Хм!
– Это ответ? Повторяю, что ты будешь делать?
Чак с беспокойством посмотрел на Роуз Дженни, как бы спрашивая совета. «Что за дурацкие вопросы он задает? Какого черта он сюда приходит и беспокоит людей?»
Роуз спокойно ответила на его взгляд. Ее глаза подернулись дымкой. Выпивка была здесь ни при чем. Она устало пожала плечами.
– Откуда я знаю. Проживу их. А может быть, спрячу в кубышку, положу в банк. Не знаю. Потом Сплитсвилл. Просто буду жить на ренту, и не приставай больше ко мне.
– И это все? – спросил Пол.
– Все.
– А ты, Чак?
– Послушай… – Голос бармена звучал устало. Он поставил пустые стаканы на поднос и высыпал окурки из пепельницы в мусорную корзину. Затем двинулся к стойке. – Зачем задавать сволочные вопросы? – Он подошел к стойке, поколебался минуту, а потом выкрикнул:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111