У него в животе урчало. Самое время затянуть пояс потуже.
– Мы собирались отпраздновать восхождение креветками и «божоле», – сказала она ему в самое ухо.
Начался обычный альпинистский треп, в котором всегда уделялось много места тем радостям жизни, которые ожидают восходителей после мучений, которыми они подвергаются по собственной воле. Она быстро поправлялась. Это вселило в Хью надежду.
– А мы с Льюисом решили заказать стейки на косточках и пить «корону», – ответил он.
– Его звали Льюис?
Хью почувствовал, как у него перехватило дыхание.
– Он был моим лучшим другом.
«Последним из друзей», – добавил он про себя.
Кьюба не стала продолжать разговор о смерти.
– Мы планировали новые экспедиции, – сказала она. – Ты когда-нибудь видел фотографии Нанда-Деви?
– Я был на ней.
– На самом деле? – удивилась Кьюба.
– Она прекрасна. Ты должна там побывать.
Кьюба промолчала. Считает себя мертвой, решил Хью.
– О чем еще ты думаешь? – спросил он.
– О разных местах. Далеко. По всей планете. Горы – это лишь часть…
– Я всегда хотел попасть к истокам Янцзы, – сказал Хью. Классическая игра большинства альпинистов: поверять друг другу свои великие проекты. – Из Шанхая на пароходе, потом на машине, потом пешком. А последняя часть пути – на яках.
– Баффинова земля, – сообщила Кьюба. – Там стены вдвое выше Эль-Кэпа.
– Трансантарктические горы, – откликнулся он. – Морские ракушки на высоте в девятнадцать тысяч футов. Марсианские метеориты.
Они обменивались мечтами. Ему нравился ее голос – хрипловатый, с едва уловимой тенью испанского акцента, доставшегося ей от матери. Впрочем, довольно скоро они вернулись туда, где находились.
– Оставалось всего четыре веревки, – сказала она. – Кэсс выбралась на крышу и крикнула нам оттуда. Она увидела вершину. Гора была нашей.
Ему очень хотелось расспросить ее о том, как же произошла беда, но он сдержался. Не исключено, что им придется просидеть здесь еще день или два, а ее настроение так переменчиво. И лагерь слишком уж ненадежен.
Это походило на последние месяцы, проведенные им с незнакомкой, в которую превратилась Энни. Излишнее возбуждение, не та музыка, даже некстати сказанное слово – и их мир разрушился бы. Он смирял себя до тех пор, пока ему не стало казаться, что он сам теряет рассудок.
Но Кьюба сама захотела поговорить о своем несчастье. Он лежал, разглядывая кристаллы инея, наросшие на стенке палатки, она методично излагала историю несчастного случая и своего погружения в мир мертвецов и духов.
– Сначала я подумала, что это Кэсс вернулась ко мне из леса. – К ней снова возвратились призраки, подумал Хью. – Я имею в виду, что она приземлилась прямо под нами, на полмили ниже. Верно?
– Возможно. – Он не стал говорить ей, что именно он нашел ее подругу.
– То есть если бы кто и вернулся, то именно она. Чтобы закончить свое дело. Я похожа на сумасшедшую, да?
Они все испытывали огромную психологическую перегрузку, и он в том числе. Конечно, похожа.
– Нет.
Хью не перебивал. В ее рассказе было трудно проследить последовательную хронологию, если не считать самого падения. Лесной пожар накладывался на переживания, сопровождавшие ее заточение, и все это перемешивалось с наблюдением за птицами и за разнообразными облаками, которые казались ей волшебными. Между делом она рассказала и о том, как вытаскивала Анди из пропасти.
– Ты думала, что она еще жива?
– Боже мой, конечно нет. Прошло столько дней. Я знала, что это невозможно.
Если знала, то зачем сделала?
– Ты правильно сделала, – сказал он вслух, хотя сам оставил бы тело висеть и не смотрел бы в его сторону. Пожалуй, он даже обрезал бы веревку, чтобы она не напоминала лишний раз о случившейся беде.
– Это было не то, что ты думаешь, – вдруг сказала она. – Не для самой Анди.
– А ты действительно была одна?
У этого вопроса была особая цель: установить уровень ее здравомыслия.
– Хорошо бы так, – сказала она. – К тому времени мне больше всего на свете хотелось остаться одной.
– И все же ты подняла ее к себе.
– Она боялась, что ты не придешь, – пояснила Кьюба. – Поэтому я затащила вверх останки Анди. Понимаешь, как приманку. Она сказала, что это обязательно привлечет тебя.
Они все так же лежали, прижавшись друг к другу. Хью ни разу не шелохнулся за все это время, лишь неглубоко дышал. Приманка?
Рассказанная ею сказка о скитающемся вокруг духе подружки – это одно. А какой-то вампир, нашептывающий ей в ухо странные вещи, – нечто другое, наверно, сродни горной болезни. Кьюба с ее навязчивой идеей насчет воздаяния – око за око – совершенно определенно страдала какой-то разновидностью горняшки. Но слишком уж уверенно она это сказала. Но ведь они заглотили эту приманку. Огастин примчался сюда, притащив с собой Хью.
– Почему ты так сильно ненавидишь его? – спросил Хью.
– Кого?
– Огастина.
– Ненавижу? Его? – Воплощенная невинность.
– Ну да.
– Просто нужно было зализать раны. Но, наверно, все сложилось так, как было лучше для нас обоих.
Раны, о которых она говорила, несомненно, были ее собственными. Хью нахмурился.
– Я что-то не понимаю.
– Он горячий парень. А я еще горячее. Наши отношения не могли длиться вечно. Только сначала я этого не понимала. Но как только он меня бросил, все стало ясно.
Хью лежал неподвижно и пытался свести концы с концами.
– У тебя была связь с Огастином?
– Как ты старомодно выразился, прямо смешно.
– Но ты же понимаешь, что я имею в виду?
– Мы просто пылали. Ты не поверишь, насколько горячей была наша любовь. Но потом появилась Анди, эта заблудшая овечка – она всегда казалась совершенно беспомощной, – и у нас с ним все кончилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99