На правой
ноге не было трех пальцев, а на левой ноге отсутствовал средний.
- Тейлз, здесь только я и я не могу тебя нести. Сейчас я освобожу
другого и он сможет нам помочь. Что мне делать?
Темпусу понадобилось много времени, чтобы попытаться донести свою
мысль без языка, а Керд в это время сделал шаг. Ганс повернулся, и прямо
перед его носом просвистел еще клинок. Керд замер на месте, держа лампу
дрожащей рукой.
- ПРИВЯЖИ КЕРДА К СТОЛУ, - сказал Темпус. - ГДЕ СЛУГА?
Керд ответил, что в доме всего один слуга-садовник, да и тот лежит
без сознания.
- Понятно, - произнес Ганс, - думаю, что ему явно хочется полежать
скрученным. - Вытащив ножи из двери и рукава, он приказал Керду повесить
лампу.
- Ты не можешь...
Ганс легонько ткнул его ножом:
- Могу. Беги, жалуйся Принцу-губернатору, как только сумеешь. Сейчас
ты можешь умереть с позором. Я попытаюсь ударить тебя в живот так, чтобы
перед смертью ты помучился несколько дней. Надеюсь, что ты умрешь от
гангрены. _В_е_ш_а_й _л_а_м_п_у_, _м_о_н_с_т_р_!
Керд так и поступил, подвесив ее на крюк, который оказался за дверью.
Когда он повернулся, Ганс ударил его ногой в пах.
- Если у тебя там что-то осталось, - заметил вор, не глядя на
мужчину, который с налитыми кровью глазами повалился на колени, раскинув
руки. Ганс поспешил к садовнику, лежащему рядом с одеялом, которым его
хозяин тушил пожар. Он связал коротышку так, что тот никогда не сумел бы
сам освободиться.
Еще через несколько минут Ганс привязал его хозяина к одному из
столов. Ему пришлось заткнуть рот кляпом, поскольку Керд перешел от угроз
к самым безрассудным обещаниям. Разделавшись с ними, Ганс повернулся к
Темпусу.
- Тейлз, их не развяжут даже за целый мешок золота. Теперь, во имя
всякого бога, следует ли мне вынести тебя отсюда в город, друг?
Понадобилось минут пять, чтобы Ганс понял его речь.
- НЕТ, ОСТАВЬ МЕНЯ ЗДЕСЬ, Я ВЫЛЕЧУСЬ. СНАЧАЛА ПАЛЬЦЫ. ЗАВТРА Я УЖЕ
СМОГУ ХОДИТЬ.
Ганс положил его обратно, принес вина, одеял и нечто вроде пудинга.
Зная, что Темпус ненавидит свою беспомощность, юноша покормил его, помог
выпить около литра вина, накрыл одеялом, проверил, хорошо ли привязаны
Керд и его слуга, убедился, что дом закрыт и только тогда вышел.
Хирургические инструменты, сумку с деньгами и постельные
принадлежности он вытащил за дверь лаборатории экспериментов над людьми.
Он ни за что не ляжет в кровать монстра или на один из этих столов. Ганс
решил улечься на полу в комнате садовника, но только не у Керда.
Ему-ничего не нужно было от него.
Вот ценные ножи и сумка денег - другое дело.

Проснувшись на рассвете, Ганс оглядел трех спящих мужчин, вздрогнул и
вышел из палаты, которая при свете дня казалась еще ужаснее, чем ночью.
Вор нашел сосиску, подумал и решил ограничиться хлебом. Только боги и Керд
знали, из какого мяса она сделана. В сарае Ганс отыскал тележку и мула.
Изрядно попотев, он вытащил Темпуса через прорубленный в стене проход и
уложил его в повозку, куда заранее подостлал соломы, прикрыв по плечи.
Шрамы на теле Темпуса уже казались старыми, почти зажившими.
- Тебе не нужно от Керда несколько пальцев или нос, или еще
чего-нибудь?
Темпус вздрогнул. Он попытался что-то сказать, и Ганс понял, что это
слово "_н_е_т_".
- Ты хочешь... оставить их на потом?
Темпус кивнул.
- "_Д_л_я _с_е_б_я_".
Вывезя Темпуса, Ганс потратил большую часть денег Керда на то, чтобы
снять помещение и нанять немую и почти слепую старуху, а заодно купил
легкую пищу, вино, одеяла и плащ. Он ушел, оставив Темпуса наедине со
служанкой и унеся с собой лишь несколько монет да тяжелые воспоминания. За
деньги он воспользовался услугами прекрасного лекаря, который не улыбнулся
и не проронил ни звука, пока очищал и забинтовывал ранки, которые, по его
словам, прекрасно заживут.
После этого Ганс проболел почти целую неделю. Оставшиеся три монеты
принесли ему снотворное в виде хорошей выпивки.
Еще неделю юноша боялся, что может где-нибудь столкнуться с Темпусом,
но этого не произошло. После того, как поползли слухи о некоем мятеже, он
испугался, что может больше не увидеть Темпуса, и естественно, что он с
ним повстречался. Тот был здоров и без единого шрама. Ганс повернул
обратно прежде, чем тот его заметил.
Променяв кое-какие вещи на крепкое вино, он напился и пролежал так
почти целый день. Ему не хотелось ни воровать, ни встречаться с Темпусом
или Кадакитисом. Он мечтал, мечтал о двух богах и девушке шестнадцати лет.
Об Ильсе, Шальпе и Мигнариал. И негашеной извести.

Диана Л.ПАКССОН
НОСОРОГ И ЕДИНОРОГ


- Зачем, спрашивается, ты вернулся? - ледяной прием Джиллы прервал
слабые попытки Лало объяснить, почему он не ночевал дома. - Или последняя
таверна в Санктуарии захлопнула перед тобой дверь? - Она уперлась кулаками
в широкие бедра, мясистая плоть на плечах колыхалась под короткими
рукавами.
Лало отступил назад, зацепился пяткой за ножку мольберта, и вся эта
мешанина из растрескавшегося дерева и костлявых конечностей с грохотом
рухнула на пол. Ребенок испуганно заплакал. Пока Лало ловил ртом воздух,
Джилла одним прыжком подскочила к колыбельке и прижала ребенка к груди,
укачивая и успокаивая его. Из окна доносились крики старших детей и их
приятелей. Эти звуки смешивались со стуком тележных колес и зычными
возгласами торговцев, расхваливающих товар на базаре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88