– Кто вы?– Все: мама, Симона, Ив, я…– Что ты болтаешь?– Кстати, – вмешивается Мари, не двигаясь с места, – чем ты занят в воскресенье?– Ты же знаешь, работаю в Жиньяке.– А освободиться бы ты не смог?– Нет. Надо закончить до дождей. А в чем дело?– Ты бы с нами поехал.– Куда это?– В Карро, с учителем Жан-Жака.– Мы его прозвали Фидель Кастро, потому что у него борода, – объясняет Симона.– С кем, с кем?– С учителем Жан-Жака. Мы встретили его в Куронне. Он подарил малышу эту книгу.– И ты была у него дома?– Да, с ребятами.Треск позывных наполняет квартиру. Рев голосов сливается с криками толпы, размахивающей на экране плакатами: «Давай, Дакс…»– Алло, вы меня слышите, говорит Сент-Аман.Жан-Жак сел рядом с матерью и сестрой.– Что все это значит? – спрашивает Луи.– Это финал футбольного междугородного матча, – отвечает Жан-Жак. – Дакс против Сент-Амана.– Да, нет, Мари, что за учитель, объясни-ка.– Алло, Леон Зитрон, вы меня слышите, алло, Леон Зитрон в Даксе… Дакс… вы меня слышите… Дакс меня не слышит.– Я спрашиваю, что за учитель, Мари!– Алло, Ги Люкс, я вас плохо слышу… Теперь, кажется, лучше.– Я же тебе сказала, тот учитель, который преподавал у Жан-Жака в шестом.– Леон Зитрон, как у вас там, в Даксе? Вас слушаем, Леон Зитрон.– Как его зовут?– Ксавье…– Здесь, в Даксе, царит необыкновенное оживление. Весь город на стадионе – шум, пестрота, все возбуждены. Собралось по меньшей мере шесть тысяч человек…– Как?– Ксавье Марфон. Я несколько раз видела его в лицее в прошлом году, когда ходила справляться об отметках Жан-Жака.– А вот и мэр Дакса… Господин мэр, вы, разумеется, верите в победу Дакса…Луи не слышит и половины того, что говорит Мари. Толпа, точно жгут, обвивает арену, все машут руками. Слово предоставляют какому-то самодовольному типу.«Ксавье». Мари ощущает прилив нежности, произнеся наконец это имя. Она бессознательно медлила с ответом. Мари сказала мужу не всю правду и втайне рада, что он занят в воскресенье.Треск и миганье на экране, выкрики, взрывы хлопушек, комментарии, которых она не слушает, – все это только усиливает неразбериху в ее мыслях.«Ксавье… matrona…» Смешно. Рассуждения Жан-Жака ее рассердили… «Ты воображаешь себя еще молодой… матрона… о чем ты думаешь?» Но ведь между ней и Ксавье ничего нет. И ничего не может быть.Луи зацепился за слово «учитель». Это утешительно. Он представляет себе старого господина с бородкой клинышком.– Спасибо, господин мэр… Вам предоставляется слово, Ги Люкс.– Алло, Леон, последний вопрос, прежде чем вы передадите слово Сент-Аману: Рири, будет ли присутствовать знаменитый Рири?– Да, вот и он сам.На переднем плане появляется невысокий, седой мужчина со счастливой хитроватой улыбкой.– Спасибо, Леон Зитрон.Вопли стихают, на экране – мельканье: трансляцию с Дакса переключают на Сент-Аман; оттуда тоже несутся крики.– Сент-Аман ничуть не уступает Даксу в энтузиазме, и, конечно же, на стадионе присутствует Йойо, популярный мэр Сент-Амана… Рядом с ним Симона Гарнье. Предоставляем вам слово, Симона Гарнье.– Что ты говоришь, Луи? Такой оглушительный шум, что я тебя не слышу. Шел бы ты лучше смотреть передачу и погасил свет на кухне.Луи запивает еду большим стаканом вина. Он садится между Симоной и Мари. На языке у него вертится масса вопросов.Приходят соседи и, тихонько извинившись за опоздание, усаживаются перед телевизором – мужчина, женщина, пятнадцатилетний мальчик.Начинается футбол, все сосредоточиваются на игре…«Дакс выиграл у Сент-Амана…»Завывания, аплодисменты, свистки, улюлюканье толпы превращают шуточные игрища в местную Илиаду, чьи герои оспаривают славу, бегая в мешках, перетягивая канат и разыгрывая пародию на корриду. И все это в полумраке гостиной отражает экран. Здесь болеют кто за кого. Поругивают толстяка Зитрона или уродца Ги Люкса. Восхищаются милашкой Симоной Гарнье… Луи чуть не разругался с соседом из-за спорного гола. Мари еле их усмирила.Последняя вспышка фейерверка «Toros de fuegas», Комическая коррида «Огненный бык» (испан.)

и на экране проходят заключительные титры с именами.– Чем мне вас угостить? – спрашивает Мари.– Ради бога не беспокойтесь… Хватит того, что мы вам надоедаем.– О чем вы говорите… Чуточку виноградной настойки? Маминого приготовления.– Как ваша мама, здорова?– Да.– Разве что с наперсток. Завтра рано вставать.– Вкуснятина, – говорит сосед, прищелкивая языком.– Да вы садитесь.– Нет, нет, пора отчаливать.Луи сидел, расставив ноги; на него опять навалилась усталость.– Здорово все-таки, когда есть телевизор… Нам бы тоже не мешало завести.– Ну что, Луи, работы как всегда хватает?– Хватает, хватает.– Без дела жить – только небо коптить.– Говорят.Короткие фразы перемежаются небольшими паузами и покачиваниями головой. Парнишка зевает.– Вы недурно загорели, мадам Люнелли. Все еще ездите на пляж?– Да, пока погода держится… Дети…– Извините, – говорит Луи, – но я совсем раскис. Пойду-ка спать.– Ребята тоже, – спохватывается Мари. – Симона, Жан-Жак, марш в постель!– Мы пошли… Спасибо… До свиданья…– Ты идешь, Мари?– Погоди. Мне надо вымыть посуду.От приторно-сладкой настойки у Луи слипаются губы. Как и каждый вечер, он засыпает с горьким вкусом во рту.
– Правда, хороша?Луи оборачивается, оторванный от созерцания гипсовой статуи; его паломничества к ней стали теперь ежедневными.«На тебе, – думает он, – учитель!»Прямо на земле, за кустом, сидит человек с бородкой клинышком и в соломенной шляпе. Он встает и подходит к Луи.– Ах, хороша! Я рад, что вы любуетесь ею. Смотрите, смотрите. Я разыскивал ее долгие годы. На днях был в Эксе, в кафе «Два мальчика», а там один человек со смехом рассказывал, какой переполох поднялся на стройке, когда в земле обнаружили женскую статую.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46