Крис разломил вторую булочку: «В жизни ты будешь получать удовольствие от книг, музыки и искусства».
Ни Крис, ни Стефан, казалось, не заметили, что две судьбы как бы противоречили друг другу, подтверждая в итоге отсутствие предначертания в пустой булочке.
«Эй, ты теряешь рассудок, Шан, – подумала она.– Это всего лишь булочки со счастьем. На самом деле они ничего не предсказывают».
Когда свет был выключен и Крис уже спал, Стефан заговорил с Лаурой из темноты:
– Я придумал план.
– Как уничтожить институт?
– Да. Но это сложно и нам понадобится очень многое. Я не уверен… но думаю, что все необходимое можно купить.
– Я достану все, что нужно, – сказала она уверенно.– У меня есть связи.
– Нам понадобится много денег.
– С этим сложнее. У меня осталось всего сорок долларов, и я не могу снять деньги со счета, потому, что это оставит запись…
– Да. Это наведет их на наш след. У тебя есть кто-нибудь, кому ты доверяешь, кто даст тебе денег и не расскажет никому, что видел тебя?
– Ты все знаешь обо мне, – сказала Лаура, – значит, ты знаешь о Тельме Акерсон. Но я не хочу впутывать ее в это. Если что-нибудь случится с Тельмой…
– Она ничем не рискует, – настаивал он. На улице снова забарабанил дождь. Лаура сказала:
– Нет.
– Но она наша единственная надежда.
– Нет.
– Где еще ты найдешь деньги?
– Мы найдем другой способ, который не требует много денег.
– Будем мы действовать по этому плану или по другому, нам все равно понадобятся деньги. Твоих сорок долларов хватит еще на день. А у меня ничего нет.
– Я не хочу рисковать Тельмой, – сказала она твердо.
– Я уже сказал, что мы можем сделать это без риска, без…
– Нет.
– Тогда мы проиграем, – сказал он мрачно. Она слышала шум дождя, который превратился в ее мозгу в разрывы бомб второй мировой войны, а потом в дикий и молящий крик толпы. В конце концов она сказала:
– Но если мы даже сделаем все без риска для Тельми, что, если СС следит за ней? Они наверняка знают, что она моя лучшая подруга – моя единственная настоящая подруга. Ведь они могли послать кого-нибудь в будущее, чтобы он следил за Тельмой, в надежде, что она приведет ко мне.
– Это довольно сомнительная возможность найти нас, – сказал он.– Им нужно только посылать людей в будущее, в февраль, март, апрель, месяц за месяцем, чтобы просматривать газеты, пока мы где-нибудь не объявимся. Каждое такое путешествие занимает только одиннадцать минут их собственного времени, и рано или поздно такой метод сработает, потому, что мы не можем скрываться до конца своих дней.
– Хорошо.
Он долго ждал, потом сказал:
– Вы как сестры. И если ты не можешь обратиться за помощью к сестре в такое время, как это, кто еще поможет тебе, Лаура?
– Если мы сможем получить помощь от Тельмы без риска для нее… мы можем попробовать.
– Начнем с утра, – сказал он.
Это была дождливая ночь, которая навевала на нее сны, наполненные раскатами грома и вспышками молний. Она просыпалась в ужасе, но дождливый шторм в Санта-Але был лишен этих шумных предзнаменований смерти. Это был сравнительно мирный шторм, без грома, молнии и ветра, хотя она знала, что так будет не всегда.


ГЛАВА 3

Приборы щелкали и тикали.
Эрих Клитманн посмотрел на часы. Через три минуты команда исследователей вернется в институт.
Двое ученых, последователи Псиловски, Янушки и Волкова, стояли у программной панели, изучая светящиеся цифры и шкалы.
Комната была освещена неестественным светом, так как окна были затемнены на случай бомбардировки и для безопасности. Было душно.
Стоя в углу главной лаборатории возле машины времени, лейтенант Клитманн с возбуждением ожидал своего путешествия в 1989 год, не потому, что будущее было полно удивительных вещей, а потому что это задание давало ему возможность послужить фюреру так, как не мог послужить ему никто другой. Если ему удастся убить Кригера, женщину и мальчика, у него появится возможность лично встретиться с Гитлером, увидеть этого великого человека лицом к лицу, пожать ему руку и почувствовать эту чудовищную силу Германии, людей, истории и судьбы. Лейтенант был готов рисковать своей жизнью десять раз, тысячу раз только для того, чтобы его лично заметил фюрер, чтобы он заметил его не просто как офицера СС, а как личность, как Эриха Клитманна, человека, который спас рейх от уготованной печальной судьбы.
Клитманн не был истинным арийцем, и его волновало его происхождение. Его дед по матери был поляком, и эта отвратительная славянская помесь делала Клитманна лишь на три четверти немцем. Хотя его другой дед и родители были голубоглазыми блондинами со скандинавскими чертами лица, у Эриха были карие глаза, темные волосы и крупные варварские черты его деда. Он ненавидел свою внешность и пытался компенсировать свой физический недостаток будучи ярым сторонником нацистов, мужественным солдатом и самым страстным во всем СС почитателем Гитлера. Прежде ему никогда не удавалось проявить себя, и теперь он был счастлив представившейся возможности.
Он хотел убить Стефана Кригера собственноручно не только потому, что мог добиться этим расположения фюрера, а потому, что Кригер был истинным арийцем, голубоглазым блондином со скандинавскими чертами лица и с отличным происхождением. Несмотря на свое происхождение, этот ненавистный Кригер предал фюрера, что вызывало ярость у Клитманна, над которым тяготело бремя варварской примеси в происхождении.
Когда до возвращения команды из 1989 года осталось две минуты, Клитманн посмотрел на троих человек, одетых в одежду другого времени, и почувствовал силу и сентиментальную гордость, которая почти заставила его прослезиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122