Я знал, что это было глупо – посылать жабу за жабой, но я и представиться себе не мог вам. Я никак не хотел доставить вам беспокойство, не хотел раздражать вас, и, надеюсь, вы сможете меня простить.
Наконец он замолчал.
Лаура сказала:
– Хорошо.
– Может быть, вы согласитесь встретиться со мной? – предложил Даниэль.
Удивленная своим ответом, Лаура сказала:
– Да.
– Обед и кино?
– Хорошо.
– Сегодня вечером? Я подъеду к шести?
– О’кэй. Повесив трубку, она замерла, глядя на телефон. Наконец она громко сказала:
– Шан, ты сошла с ума? Но ведь он назвал мои рассказы прекрасными и искренними.
Лаура пошла в свою спальню и посмотрела на коллекцию жаб на ночном столике. Она сказала:
– Сначала он был нем и нечленораздельно разговаривал, потом он разговаривал так, что его трудно было остановить. Он может быть маньяком-убийцей, Шан. Да, он может им быть, но он также и прекрасный литературный критик.
Так как Даниэль предложил обед и кино, Лаура надела серую юбку, белую блузку и каштановый свитер, но он заявился в темно-синем костюме, белой рубашке с французскими запонками, синем галстуке с заколкой в виде цепочки, с шелковым носовым платком, торчащим из кармана пиджака, и в черных ботинках, как будто собирался на открытие сезона в оперу. Он держал зонтик и провожал ее от дома до своей машины, держа ее под руку так бережно, как будто боялся, что она растает, если на нее попадет хоть одна капля дождя, или разлетится на миллион мелких кусочков, если поскользнется и упадет.
Принимая во внимание их разницу в одежде и разницу в размерах, – она была на целый фут ниже его и весила меньше половины его веса, – Лаура чувствовала себя так, как будто отправлялась на прогулку со своим отцом или старшим братом. Она не была низкорослой женщиной, но рядом с ним чувствовала себя крошечной.
Даниэль снова почувствовал себя неловко в машине, но он должен был вести машину с осторожностью в такую ненастную погоду. Они отправились в маленький итальянский ресторан в Коста-Месе, где Лаура уже была несколько раз. Их посадили за столик и дали меню, но прежде чем официантка спросила, что они будут пить, Даниэль сказал:
– Это неподходящее место, давайте поищем другое.
Она удивленно спросила:
– Но почему? Здесь хорошо. Здесь прекрасная еда.
– Нет, это не то, не та атмосфера, не тот стиль, я не хочу, чтобы вы думали, хм-ш-м… – и он снова затараторил, как по телефону, – хм-м-м… как бы то ни было, это не подходящее место и оно не годится для нашей первой встречи. Я хочу, чтобы это было особенно, – и он встал, – я думаю, что знаю такое место. Прошу прощения, мисс, – это предназначалось официантке, – надеюсь, мы не очень затруднили вас, – он отодвинул стул Лауры, помогая ей подняться, – Я знаю такое место, вам понравится, я никогда не был там, но слышал, что там превосходно.
Посетители смотрели на них, и Лаура не стала возражать.
– Это рядом, всего в двух кварталах отсюда. Они вернулись в машину, проехали два квартала и
остановились перед невзрачным фасадом ресторана, стоявшего в торговом районе города.
Лаура теперь знала его необыкновенную внимательность и ждала в машине, когда он обойдет машину и откроет ей дверцу, но когда он это сделал, она увидела, что он стоит в глубокой луже.
– О, ваши ботинки! – сказала она.
– Они высохнут. Держите зонтик, а я перенесу вас через лужу.
Он вынул ее из машины и перенес через лужу с такой легкостью, как будто она весила не больше пуховой подушки. Он поставил ее на сухой тротуар и без зонта вернулся к машине, чтобы закрыть двери.
Французский ресторан был немного меньше итальянского. Их посадили за дальний столик, стоящий возле кухни, и ботинки Даниэля хлюпали по дороге к столику.
– Вы схватите пневмонию, – забеспокоилась Лаура, когда они сели и заказали два драй-сакса.
– Только не я. У меня прекрасная иммунная система. Я никогда не болею. Однажды, во время операции во Вьетнаме, я был отрезан от своего взвода и провел целую неделю один в джунглях, дождь тогда не прекращался ни на минуту, на мне не было сухой нитки, когда я добрался до своего лагеря, но у меня даже не было насморка.
Когда они допивали вино и делали заказ, он был расслаблен как никогда, и оказался в действительности последовательным, приятным и даже удивительным собеседником. Когда их заказ принесли – лосося в укропном соусе для нее и запеченых устриц для него, – стало очевидно, что еда ужасна, несмотря на то, что цены были вдвое выше, чем в итальянском ресторане; его смущение снова стало расти, и он едва мог выразить свои мысли. Лаура заявила, что еда великолепна, и с аппетитом жевала каждый кусочек, но это было бесполезно, его трудно было одурачить.
Кухонный персонал и официанты тоже были медлительны. Когда Даниэль оплатил счет и проводил ее к машине, перенося снова через лужу, как маленькую девочку, они на полчаса опаздывали в кино, на которое собирались.
– Все в порядке, – сказала Лаура, – мы можем войти позже и остаться на следующий сеанс, чтобы посмотреть начало.
– Нет, нет, – сказал он.– Так кино невозможно смотреть. Вам это не понравится. Я хочу, чтобы сегодня все было великолепно.
– Расслабьтесь, у меня есть чувство юмора.
Он недоверчиво посмотрел на нее, она улыбнулась и он улыбнулся в ответ, но его улыбка была вымученной.
– Если вы не хотите сейчас идти в кино, – сказала Лаура, – ради Бога. Я согласна пойти туда, куда вы предложите.
Он кивнул и выехал на улицу. Они проехали несколько миль, прежде чем она поняла, что он везет ее домой.
Всю дорогу от машины до ее дверей он извинялся за испорченный вечер, а она уверяла его, что ничуть не была расстроена этим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122