– Их вынесло на обочину! – сказал Крис.
– Им понадобится полчаса, чтобы выбраться. Лаура проехала вершину холма и начала спускаться по склону горной дороги.
Хотя она оторвалась от преследователей и могла немного расслабиться, ее страх ничуть не уменьшился. У нее было предчувствие, что они еще не были в безопасности, а она научилась верить своим предчувствиям еще больше двадцати лет назад, когда ожидала, что Белый Угорь навестит ее той ночью, когда она осталась одна в комнате в Маклярой, той ночью, когда он оставил «Тутси Роллс» под ее подушкой. Предчувствие было чем-то вроде неподсознательного мышления, которое беспрерывно работало.
Что-то было не так. Но что?
Они ехали со скоростью двадцать миль в час по узкой, извилистой, заснеженной дороге с бороздами замерзшей грязи. Сперва они ехали по скалистым холмам, где не было ни одного деревца, потом спустились на равнину, где по обеим сторонам дороги стояли такие густые заросли деревьев, что свет фар, казалось, отражался от этой плотной стены стволов сосен.
Ее спаситель, лежавший на полу «джипа», начал бредить. Она волновалась за него, она хотела бы ехать быстрее, но не могла.
Две мили, после того как они оторвались от погони, Крис молчал. Наконец он сказал:
– Там, в доме… ты убила кого-нибудь из них? Она заколебалась.
– Да. Двоих.
– Хорошо.
Встревоженная его мрачным удовольствием, которое он выразил одним этим словом, Лаура сказала:
– Нет, Крис, убивать нехорошо. Меня тошнило от этого.
– Но они заслужили это, – сказал он.
– Да, заслужили. Но это не значит, что их приятно убивать. Это не так. В этом нет никакого удовлетворения. Просто… чувствуешь отвращение к этой необходимости. И раздражение.
– Я бы хотел убить хоть одного из них, – сказал он с холодным гневом, который был ужасен для мальчика его лет.
Она посмотрела на него. Он выглядел старше – с лицом, скрытым тенью и освещенным бледным и желтым светом приборной доски.
Вскоре равнинная дорога снова стала подниматься в горы. Она не отрывала глаз от неровной дороги.
– Дорогой, мы поговорим об этом позже. Сейчас я хочу, чтобы ты попытался понять кое-что. В мире много плохих философий. Ты знаешь, что такое философия?
– Нет… я не уверен.
– Иногда люди верят в то, во что им трудно поверить. Но есть две категории людей, которых считают самыми опасными и самыми худшими. Некоторые люди считают, что насилие – это лучший способ для решения всех проблем; они избивают или убивают тех, кто с ними не согласен.
– Как эти парни, которые преследуют нас.
– Да. Очевидно, эти люди принадлежат к этой категории. Это плохой способ мышления, потому что насилие ведет к еще большему насилию. Кроме того, если ты улаживаешь проблемы при помощи оружия, в этом нет справедливости, нет мира и надежды. Ты понимаешь меня?
– Думаю, да. Но какой второй опасный способ мышления?
– Пацифизм, – сказала она.– Он противоположный первому способу. Пацифисты призывают никогда не поднимать руки против другого человека, чтобы он ни делал или ни собирался сделать. Если пацифист стоял бы рядом со своим братом и видел, что кто-то хочет убить его, он бы скорее пожелал брату убежать, но никогда не взял бы в руки оружия и не остановил бы убийцу.
– И он позволил бы убийце преследовать его брата? – спросил Крис удивленно.
– Да. И что хуже всего, он скорее бы позволил убить своего брата, чем поступился бы своими принципами и стал бы сам убийцей.
– Это ужасно.
Они перевалили через хребет, и дорога спустилась в другую долину. Ветви сосен висели так низко, что они царапали крышу, роняя снег на капот и лобовое стекло.
Лаура включила дворники и сосредоточилась на дороге, использовав перемену в местности для того, чтобы прервать разговор и продумать свое объяснение получше. Они видели много насилия за последний час; еще больше насилия несомненно ждало их впереди, и она должна была подготовить Криса. Она не хотела, чтобы он считал оружие и мускулы исключительными мерами защиты. С другой стороны, она не хотела, чтобы он считал насилие главным способом решения проблем.
Наконец она сказала:
– Некоторые пацифисты просто трусы, но некоторые действительно считают, что лучше допустить убийство невинного человека, чем убить или остановить убийцу. Они не правы потому, что не предотвращая преступления, становятся его соучастниками. Они хуже того, кто нажимает курок. Может быть, это тебе еще не понять и может быть, тебе нужно много думать, чтобы понять это, но ты должен понять, что нужно жить в середине между убийцами и пацифистами. Ты должен пытаться избежать насилия. Ты не должен его начинать. Но если его начал кто-то другой, ты должен защищать себя, друзей, семью, каждого, кто в опасности. Когда я стреляла в этих людей в доме, меня тошнило. Я не герой. Я не горжусь тем, что убила их, но я не чувствую стыда за это. Я не хочу, чтобы ты гордился мною за это или думал, что это приносит удовлетворение, что месть заставляет меня чувствовать лучше. Это не так.
Он молчал. Она сказала:
– Я говорю что-нибудь непонятное?
– Нет. Но мне нужно подумать немного, – сказал он.– Кажется, сейчас я думаю неправильно потому, что хочу, чтобы они умерли, все, кто имеет какое-нибудь отношение… к тому, что случилось с папой. Но я попробую измениться, мама. Я постараюсь быть лучше.
Она улыбнулась.
– Я знаю, что это тебе удастся, Крис.
Во время разговора с Крисом и в течение нескольких минут тягостного молчания Лауру не переставало покидать чувство грозящей им опасности. Они проехали около семи миль по горной дороге, а впереди, возможно, была еще миля проселочной дороги, две мили асфальта, прежде чем они выедут на тридцать восьмой маршрут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122