– Если нервно-паралитический газ сработает так, как он должен, мне, возможно, не понадобится даже пистолет, а тем более автомат.
– Возьми его, – мрачно сказала Лаура. Он кивнул.
– Ты права. Кто знает.
– Плохо, что у тебя нет пары гранат, – сказал Крис.– Гранаты тоже пригодились бы.
– Будем надеяться, что до этого не дойдет, – сказал Стефан.
Он снял предохранитель пистолета и держал его наготове в правой руке. Взяв баллон с вексоном за рукоятку, он поднял его левой рукой, как бы проверяя реакцию поврежденного плеча.
– Тяжеловат немного, – сказал он.– Рана саднит. Но все не так уж плохо, и я справляюсь с ним.
Они выдернули предохранитель из ручного вентиля. Стефан открыл вентиль.
Когда он закончит свою работу в 1944 году, он сделает последний прыжок снова в 1989 год, по плану он должен был появиться через пять минут после отправления. Сейчас он сказал:
– Мы скоро увидимся. Вы едва поймете, что я исчез.
Неожиданно Лаура испугалась, что он никогда не вернется. Она обняла его и поцеловала в щеку.
– Удачи тебе, Стефан.
Это не был поцелуй возлюбленного, это даже не было каким-либо обещанием; это был поцелуй друга, поцелуй женщины, которая была обязана жизнью, но не была обязана сердцем. Она видела тревогу в его глазах. Несмотря на чувство юмора, он был меланхоличным человеком, и ей хотелось бы сделать его счастливым. Она даже жалела, что не могла чувствовать к нему нечто большее.
– Я хочу, чтобы ты вернулся, – сказала она.– Я действительно этого очень хочу.
– Этого достаточно.– Он посмотрел на Криса и сказал: – Позаботься о своей матери, пока меня не будет.
– Я постараюсь, – сказал Крис.– Но у нее самой это очень хорошо получается.
Лаура привлекла сына к себе.
Стефан поднял баллон с вексоном выше и нажал клапан.
Когда он вырвался со звуком, похожим на шипенье десятка змей, Лауру охватила паника, что капсулы не защитят их от действия газа, что они упадут на землю, корчась в спазмах и конвульсиях, и умрут через тридцать секунд. Вексон был без цвета, но с запахом и вкусом; даже на открытом воздухе, где он быстро нейтрализовался, она уловила запах персиков и кислый привкус, который напоминал какую-то смесь лимонного сока и кипяченого молока. Несмотря на запах и привкус, она не чувствовала никаких губительных эффектов.
Продолжая сжимать в руке револьвер, Стефан вытянул один палец и трижды нажал желтую кнопку на поясе.
Фон Манстейн первым заметил черную машину, стоящую среди голого белого песка в нескольких сотнях ярдов от дороги. Он обратил на нее внимание остальных.
Конечно, лейтенант Клитманн не мог видеть марку машины с такого расстояния, но он был уверен, что эта была та машина, которую они искали. Трое людей стояли рядом с машиной, они были крохотными на таком расстоянии и напоминали скорее миражи в пустыне, но Клитманн мог видеть, что двое из них были взрослыми, а третий был ребенком.
Неожиданно один из взрослых исчез. Это не было трюком пустыни и света. Фигура не стала видна момент спустя. Она исчезла, и Клитманн знал, что это был Стефан Кригер.
– Он вернулся обратно, – удивленно воскликнул Брачер.
– Зачем ему возвращаться назад, – сказал фон Манстейн, – где все в институте так хотят надрать ему задницу.
– Хуже, – сказал Хубатч за спиной лейтенанта, – что он отправился в 1989 год гораздо раньше нас. Значит, этот пояс вернет его в тот день, когда Кокошка подстрелил его – через одиннадцать минут после выстрела Кокошки. Но мы знаем, что он не возвращался в этот день. Что за чертовщина здесь происходит?
Клитманн тоже был обеспокоен, но у него не было времени на раздумье о том, что происходит. В его задачу входило убийство женщины и мальчишки, если не Кригера. Он сказал:
– Будьте начеку, – и медленно поехал вдоль обочины, ища съезд.
Хубатч и Брачер достали свои «узи» из дипломатов еще в Палм-Спрингс. Теперь вооружился фон Манстейн.
Обочина сровнялась с равниной. Клитманн свернул с дороги и выехал на равнину, направляясь к женщине и мальчику.
Когда Стефан нажал кнопку на поясе, воздух потяжелел, и Лаура почувствовала большую и невидимую тяжесть, давящую на нее. Она состроила гримасу, почувствовав запах жженых электрических проводов и горелой изоляции, смешанный с запахом озона и персиковым запахом вексона. Давление выросло, запах усилился, и Стефан покинул этот мир с резким и громким хлопком. На мгновение стало нечем дышать, но кратковременный вакуум сменился порывами горячего ветра, несущего пьянящий запах пустыни.
Обнимая мать, Крис воскликнул:
– Уау! Разве это не здорово, мам?
Она не ответила, потому что заметила белую машину, съехавшую с дороги. Она мчалась прямо к ним.
– Крис, зайди за «бьюик». Пригнись!
Он увидел приближающийся автомобиль и повиновался ей без вопросов. Она подбежала к «бьюику» и схватила с сиденья «узи». Отступив за машину, она ждала приближения белого автомобиля.
Он был меньше чем в двухстах ярдах и быстро приближался. Блики солнечного света вспыхивали на его хромированном кузове и лобовом стекле.
Она не отвергала той вероятности, что это могли быть не агенты гестапо из 1944 года, а невинные люди. Но это было маловероятно.
Судьба борется за то, что должно было быть.
Нет. Черт возьми, нет.
Когда белая машина приблизилась на сто ярдов, Лаура выпустила из «узи» длинную очередь, как минимум дважды попав в лобовое стекло, которое разлетелось вдребезги.
Машина – она теперь видела, что эта была «тойота» – развернулась на триста шестьдесят градусов, подняв облако пыли. Она остановилась примерно в шестидесяти ярдах от них, боком со стороны пассажира.
Двери с другой стороны открылись, и Лаура поняла, что оккупанты вылезают из машины так, чтобы она не могла их видеть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122