Да и шутки всегда были беззлобные и никому вреда не приносили.
И тем не менее на этот раз ей почему-то не захотелось, чтобы объектом шуток стал Гайдук. Бородач - пожалуйста, сколько угодно. Когда бы Зигмунд ни появлялся, отец буквально засыпал его колкостями и насмешками; кстати, бородач выдерживал натиск, не моргнув и глазом. Но Гайдук?
Очень уж Гайдук к ним ко всем не подходил.
Цеся ойкнула, вспомнив его злобный взгляд, и остановилась. Отвага окончательно ее покинула.
- Привет! - крикнул с противоположной стороны улицы бородач и бросился через дорогу к Целестине.
Видно было, что он немало потрудился над своей внешностью: из-под дубленки выглядывал воротничок шикарной клетчатой рубашки и узел модного вязаного галстука. Явно гордясь достигнутыми результатами, он остановился перед Цесей, скаля в улыбке зубы:
- А я как раз к тебе. У меня есть билеты на "Рим" Феллини, на четыре часа. Правда до восемнадцати не пускают, но ты сегодня как-то так выглядишь... тебя пустят.
Цеся едва обратила внимание на комплимент. Предложение пришлось совсем некстати.
- Боюсь, я не успею. Мне еще нужно зайти к одно... к одной девочке.
- Я пойду с тобой.
- Ой, нет! - крикнула Цеся.
- Если ты меня стесняешься, я могу подождать и у подъезда, - обиженно сказал бородач. - Где живет твоя подруга? - И, обняв Цесю потянул за собой.
- На Сенкевича, - нехотя ответила Цеся и сняла со своей талии руку бородача. - Знаешь, мне что-то неохота идти в кино.
- Не валяй дурака! - возмутился бородач. - Билетам, что ли, пропадать!
Цеся со вздохом подумала, что пылкие брюнеты нужны не во всякую минуту жизни. Они подходили к большому дому на улице Сенкевича. Цеся оставила бородача возле продовольственного магазина и вошла в ближайший подъезд.
В списке жильцов Гайдук не значился, но Павелек сказал, что Ежи живет у некоей пани Пюрек. Цеся стала подниматься по ступенькам, пытаясь утихомирить норовящее выпрыгнуть из груди сердце.
Она остановилась перед дверью квартиры номер восемь. Стало быть, это здесь. Совершенно не думая о том, что делает, Цеся вынула зеркальце и внимательно на себя посмотрела. Ну конечно, никаких перемен, к сожалению.
Еще минуты три прошло в колебаниях и топтании на месте, и наконец, внезапно набравшись решимости, Цеся нажала кнопку звонка, чувствуя, как ее сердце проваливается в желудок и там странным образом продолжает громко стучать. Звук неторопливых шагов за дверью едва не заставил ее убежать сломя голову.
Дверь открылась; на пороге стояла старушка в темном домашнем халате.
Цеся заставила себя заговорить:
- Здравствуйте. А Ежи дома?
Старушка окинула Цесю испытующим взглядом.
- Он у себя, - сказала она тихим голосочком. Но и не подумала сдвинуться с места. Лишь внимательно оглядев Цесю, она решилась: - Заходи, пожалуйста.
В коридоре напротив входа висела картинка, изображающая юную деву с кошечкой. Картинка была овальная, девица, изображенная на ней, - пухленькая и сияющая. Слева была узкая дверь, застекленная матовым стеклом. В ту минуту, когда Цеся оторвала взгляд от улыбающейся красотки, эта дверь приоткрылась, и мгновенно стало ясно, что картинка сулила обманчивые перспективы: Гайдук стоял на пороге мрачный и злой, хмуря брови и глядя исподлобья.
- Привет, - сдержанно сказал он. - Входи.
Цеся послушно вошла. Сердце у нее колотилось, щеки горели, назойливый шум в ушах заглушал все остальные звуки. Она с ужасом обнаружила, что не в силах выдавить ни единого слова. Гайдук медленно закрыл дверь и обернулся. Он тоже молчал. Все это было похоже на какой-то страшный сон. Минуты шли, оба продолжали молчать, и это молчание становилось все более нестерпимым. По коридору прошаркала пани Пюрек, зажурчала струя воды, загремел чайник. Во дворе кричали мальчишки и кто-то с грохотом захлопнул мусорный ящик. В соседней квартире разливалось радио: передавали арию из "Искателей жемчуга".
Только Цеся подумала, что еще секунда - и она или грохнется в обморок, или разревется, как Гайдук наконец заговорил:
- Садись. - И пододвинул ей стул.
Цеся села и стала оглядывать комнату в надежде, что так будет легче овладеть собой. Рука Гайдука, лежавшая на спинке стула позади нее, отдернулась как ошпаренная, когда Целестина прикоснулась к ней плечом.
- Хорошо у тебя, - сказала Цеся не очень уверенно, обводя взглядом аскетически пустую комнату.
В ней не было ничего, кроме дивана, стола и полки с книгами. На стене висел вырезанный из газеты портрет улыбающегося мужчины на фоне исписанной мелом доски.
Гайдук враждебно молчал.
- Я пришла спросить, - выдавила из себя Цеся, - не нужно ли тебе помочь... ты совсем перестал ходить в школу...
- Перестал, - противным голосом подтвердил Гайдук. - А в помощи я не нуждаюсь. Привык справляться сам. Во всех случаях.
Они взглянули друг на друга и, смутившись, одновременно отвели глаза.
- Ты... обиделся? - прошептала Цеся. - За то, что я тогда...
Гайдук с усилием рассмеялся:
- С чего бы это мне на тебя обижаться?
- Потому что я тебя не поддержала.
- А зачем тебе было это делать? - спросил Гайдук деревянным голосом. Каждый поступает так, как считает нужным. - И вдруг все его самообладание куда-то испарилось. - Разве я могу на тебя обижаться за то, что ты не такая, как я думал! - быстро проговорил он. И тут же, спохватившись, нахмурился и сунул руки в карманы. - Ну, а теперь иди. Не то этот тип, который тебя ждет внизу, помрет с тоски.
- Там... никого нет!.. - горячо воскликнула Цеся. Она сама не знала, почему ей так важно, чтобы Гайдук в это поверил. Но он не поверил.
- Я говорю о том типе, что с тобой пришел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60